Пишу свою судьбу до точки

ЯБЛОНЯ ПОД ОСЕННИМ ВЕТРОМ

25 ноября 2011 года моему духовному отцу, митрофорному протоиерею Иоанну Миронову исполнилось 85 лет. Считаю душеполезным познакомить читателя с несколькими батюшкиными беседами, которые я записывал на протяжении полутора десятилетий.

Середина октября, на улице снег с дождём… Батюшке нельзя выходить на улицу, но он ждал меня у калитки, а я стоял в пробке на Удельной. Сколько раз надоедал я батюшке своими интервью… Да разве это интервью? Это наши семейные беседы: я батюшку выспрашивал, как почтительный сын, а он мне отвечал по-отечески. И судя по отзывам, читателям нравятся эти неспешные разговоры: они, как и я, находят нечто душеполезное в словах отца Иоанна. Я очень рад, что мои простые вопросы волнуют, оказывается, многих людей, — не только меня. Я-то не считаю себя воцерковлённым.
— Слава Богу, — ты уже столько лет ведёшь свою замечательную газету… — возражает о. Иоанн.
— Так-то оно так, а вот «Правило веры» сейчас не часто выходит… Дела невесёлые начинаются, и всё же вашими молитвами мы держимся. Дорогой отец Иоанн! Вы прожили большую и трудную жизнь. Бывало в ней всякое. Я, кстати, перед тем как ехать к вам, ещё раз перечитал все материалы, посвящённые вашему жизненному пути, — и чуть не всплакнул… И долгие скитания ваши, и смерть близких, — даже читать про это тяжело, а каково пережить?.. Нелёгкая вам доля досталась, батюшка… Я знаю, что все беды вы принимали со смирением и терпением, никогда на Бога не обижались… Но нет ли у вас сожаления о некоторых собственных поступках?
— Поступки, конечно, бывали всякие… Сделаешь что-то хорошее — радуешься, а когда ошибёшься… Бывает, и священники ошибаются… А бывает и грех. Бывает… Человек в этой юдоли земной слаб, ленив, неразумен, — вот грех его и настигает. «Несть человек, еже жив будет и не согрешит». А грех — это всегда рана на душе. Что её излечит? Только время. Это, конечно, при условии, что мы будем каяться в грехах — и на исповеди церковной, и вообще непрестанно в душе: «Грех мой предо мною есть выну…» (Пс. 50, 5). Тогда Господь со временем рану нашу исцелит, направит нас на верный путь, и вместо боли растревоженной совести пошлёт духовное утешение. Очистит нас Господь, совершенно очистит, и войдём мы в Царство Небесное, куда ничтоже скверно входит. Пора нам, Саша, уже к жизни вечной стремиться. Время пошло… Ветер уже задувает, срываются яблочки с дерева потихоньку… Если плод не падает — значит, Господь ещё не доволен им, считает неспелым, даёт ему получше созреть. А если упало яблочко — значит, дальше ему зреть некуда. И перейдём от этой земной жизни в жизнь загробную, то есть вечную. Чаем жизни будущего века, — аминь.
— Я, батюшка, не устаю удивляться, глядя на вас: откуда вы берёте силы, чтобы проводить на службе четыре-пять часов?.. Поверьте, я искренне недоумеваю. У вас ведь ножки больные…
— Я благодарю Господа: Господь посылает сил… Другой раз и пошевелиться не можешь… Как тут справиться? А Он посылает мне на помощь молодых пастырей… Приходят молодые батюшки ко мне поисповедаться — и потом помогают по службе. Я так благодарен!.. Господь даёт нам хорошую смену, следит, чтобы молодые батюшки так же заботливо относились к людям, как старики, чтобы любили дом Божий. Как сказано? — «Изволих приметатися в дому Бога моего паче, нежели жити ми в селениих грешничих» (Пс. 83, 11). А дом Божий — это всё для нас: это наша семья, наше училище благочестия, тут у нас и Божественная литургия, здесь и Всенощное бдение, здесь и таинства — всё в храме Божием. Как я без храма останусь? Я уж лучше преодолею свои немощи, лишь бы только вне дома Божия не остаться…
— Мне стыдно признаться, батюшка, но я зачастую ленюсь идти на службу, — и всегда благовидный повод находится…
— Возраст… Тяжело… Я и сам после службы несколько часов лежу в лёжку, отдыхаю… Как говорится: старость — не радость. Но я и в старости без радости не остаюсь: я всегда бываю счастлив, когда вижу, сколько чудных людей приходит в дом Божий, и все сильные, весёлые, — и я вместе с ними ликую. Так апостол Павел нам завещал: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, о всём благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе» (1 Фес. 5, 16—18).
— Помнится, батюшка, вы рассказывали, что ещё будучи ребёнком, завидя чужие похороны, вы плакали горькими слезами по незнакомому усопшему человеку. Ведь не каждому дано такое…
— Мама, бывало, скажет: «Ванечка, ты всех оплакал, — хватит ли у тебя слёз, чтобы поплакать, когда мама умрёт?» Я говорю: «Мамочка, да что же ты!..» Мне и слышать было страшно про её смерть. А когда мама умерла, я заболел на две недели, думал, что и я уйду вместе с ней. Её имя святое — Ольга… Сейчас сын мой, иерей Александр, служит в храме равноапостольной Ольги — вот ведь как повернулось… И внучке твоей я выбрал то же имя…
— Я знаю, как вы любите свою маму, как вы всегда о ней вспоминаете — с любовью, с сожалением… Она ведь отошла ко Господу в год моего рождения — в 1947 году.
— …Она простудилась, заболела туберкулёзом, и многие годы её страдания были невыносимыми… Но перед смертью Господь послал ей утешение: она знала, в какой день отойдёт, она ко всему подготовилась, собралась с духом, причастилась — батюшка к ней пришёл — и с миром отошла ко Господу.
— Я, батюшка, тоже очень скучаю по родным. А мы встретимся со своими близкими там, на небесах, хотя бы ненадолго?
— А как же… Святых Отцов-то читаешь ли? Если удостоимся райских обителей, то, конечно, встретимся, и даже узнаем друг друга, и обрадуемся друг другу. Причём узнаем всех, даже и тех, кого сейчас плохо помним… Я ведь многие родные лики забыл: папу и маму храню в сердце ясно, а вот братцев, которые умерли, когда я ещё маленьким был… Карточек-то нет… Я их лики уже не помню. А там ты всю родню узнаешь: и дедушек, и бабушек…
— Скорее бы, батюшка!..
— Скорее не надо. Не надо торопиться. Живёшь — живи. Такова воля Божия, ты её оспаривать не смей. Надо ещё здесь пожить, принести пользу людям и свою душу подготовить…
— Батюшка, а не было ли мысли у вас стать монахом?
— Как-то я не стремился к этому… Старец Кукша, Одесский преподобный, мне сказал: «Будь монахом — архиереем станешь!» А я и архиереем не хочу: трудно мне будет… Как справиться со своим телом? «Ну, будешь тогда приходы менять, один за одним». Так и вышло: 15 приходов сменил… И дети ещё маленькие были, а приходилось ездить с одного места на другое… Но слава Богу за всё! Слава Богу за то, что дал силы, — и сейчас я очень радуюсь, что много народу ходит в храм Божий, что любят Господа, что исповедуют грехи свои перед Господом. Пока в людях есть покаяние, Господь милует мир. Будем, грешники, молиться и каяться. Господь Ниневию в древности помиловал — и нас помилует ныне. Всё через покаяние даётся.
— Вы много лет учите меня одному великому правилу: будь мёртв на хулу и похвалу. А у меня не получается — особенно если ругают. Наверное, уже никогда и не получится.
— Получится… Всё даётся постепенно… Как ребёнок сначала и ходить-то не может, ползает по полу, — а потом, глядь, уже ножками… Так и мы постепенно научимся. В терпенье вашем стяжите души ваши. Так что научишься и смирению, и кротости, — только надо считать себя хуже других и не гордиться. Потому что гордость, гордость — это мать всех пороков.
— Да, от гордыни не деться никуда…
— Не надо нам её, не надо… Делай всё просто: сделал, будто и не сделал. Как Господь говорит: чтобы правая рука не знала, что делает левая.
— Не многие прихожане знают, что вы хоть любвеобильный, но и суровый духовный отец. Помните, я совершил грех, и вы на полгода отлучили меня от Причастия? И помогло. Подобного я больше не совершал. Вас люди-то видят только с одной стороны — добрым дедушкой… Вы сказали как-то: «Мои духовные чада — это те, за кого я молюсь». Но я говорил и повторяю: быть настоящим духовным чадом не менее ответственно, чем быть духовным отцом, — оба тащат крест один, только батюшка несёт ту тяжёлую часть, где перекладинка, а духовное чадо несёт, где полегче.
— Ох, помоги Господи эту ношу тащить!.. Силы-то уже не те. «Осень наступила, высохли цветы, и глядят уныло голые кусты…» Сегодня и снежок мы с тобою встретили… Вот так и жизнь наша пройдёт, когда белым саваном нас покроют. А что сказать ещё? Готовиться надо. Гордиться здесь не надо, а готовиться туда надо.
— Но люди такие странные: я разговариваю с ними о смерти — даже с незнакомыми… А они говорят: «Ну, это рано ещё, — о чём ты говоришь?» Я отвечаю: «Господь, может, этой ночью вас приберёт!.. Ниточку жизни вам перережет!»
— Помни последняя твоя — и вовек не согрешишь!..

Горячих молитва остудит,
Замёрзших согреет. Меня
Спасёт… Люди — всё-таки люди,
Не ангелы. Судного дня
Дождутся, хотя не желают…
Накажет Господь и простит.
Молитвой к небесному раю
Указаны людям пути.
Борис Орлов, р. 1955

— Какие-то странные люди: не хотят о смерти говорить, боятся…
— А помнишь, в одном монастыре — я рассказывал ли тебе? — монахи вместо «здравствуй» говорили друг другу: «Брат, помни о смерти!»
— Я-то помню о ней, батюшка, у меня по-другому… У каждого по-своему, наверное…
— Конечно, мы живём в рассеянном мире… За что Господь и назвал этот мир «прелюбодейным и грешным»… Мир во зле лежит, и мы слышим, как зло ширится и растёт… Вот рассказывают сейчас, как Коптскую Церковь гонят: сколько людей погибло, сколько раненых, сколько разрушено храмов!.. А ведь они же христиане — братья наши…
— Вы же помните, как мы с вами, батюшка, были в Порт-Саиде? Как вас встречали! И священник коптский вас приветствовал, и детишки к вам подбегали за благословением. У меня до сих пор их иконка хранится — для нас немножко странная: там в чалме священник. А сейчас коптов убивают.
— А помнишь, у них рядом с церковью охрана стояла?..
— Да, солдаты стояли с оружием… А мы там хорошо себя чувствовали, — и много храмов-то было…
— Мы к частице мощей великомученика Георгия прикладывались… Я за наших братьев коптских воздыхаю, воздыхаю молитвенно…
— Ко мне иногда подходят люди и спрашивают: «Ты такой несмиренный, шумный, а батюшка тебя любит. Непонятно за что!» Зависть в них чувствуется. Я им отвечаю: «Батюшка всех любит, за всех молится, а через меня он православную газету окормляет…»
— Правильно сказал: всех люблю, и тебя тоже. Плохого ребёнка родители ещё больше любят. Любят родители шалуна… Помнишь старинный стих:

«Шаловливые ручонки,
нет покоя мне от вас…
Так и жди, что натворите
вы каких-нибудь проказ.
Вот картинку изорвали,
спичку серную зажгли,
а вчера ключи куда-то
от комода унесли…» —
Так на резвые ручонки
тяжко жаловалась мать,
а сама их то и дело
принималась целовать.
Знает мама, что не вечно
этим пальчикам шалить,
что придёт пора и время, —
будут труд её делить.
Это старое стихотворение, дореволюционное… Поэта Алексея Плещеева (1825—1893), — помните такого?..
— Ну у вас и память, батюшка, — я просто поражён!.. Я ведь профессионально занимаюсь чужими стихами, но они у меня из головы всё время выскакивают. Только в тетрадках сохраняются. Содержание помню, а пересказать, как вы, уже, к сожалению, не могу. Знаю, что вы тоже очень любите поэзию — Некрасова, например…
— Да, Некрасова, — а как же его не любить… И Тургенева люблю, и Пушкина, и Лермонтова. Я ими зачитывался, когда мальчиком был. Сидел с керосинкой — у нас электричества-то не было… Ночью, бывало, скажу: «Мама, у меня что-то живот схватило — пойду выйду», — а сам за книгу скорее…
— Сейчас не очень-то читают, батюшка, или читают, да не то…
— Это жалко: книгу надо любить. Приучай детей с детства к книге. Эти нововведения — хорошо, конечно…
— Это электронные библиотеки, электронные книги… Их читают в метро…
— Всё это хорошо, но глазки можно испортить… А лучше, конечно, книжечку читать…
— Ещё, батюшка: люди не верят, что вы не благословили меня общаться с родной дочерью и со старшим братом. Объяснить им это невозможно, хотя в книгах-былинках я и пытался. Они даже говорят: «Вы плохой редактор, раз вы с дочерью поссорились».
— Общаться я никому не запрещаю… Но когда поле не ко двору, зря посевы сеешь. Некому будет обрабатывать. Так и здесь: ты стараешься, а твой голос не услышан, — и раз, и другой, и третий… Как сказано: глас вопиющего в пустыне…
— Я человек грешный, какие-то попытки делаю…
— Поэтому я не запрещаю никому свидания или беседу, или помощь какую-то оказывать… Но если человек не хочет сам, не имеет расположения, — зачем к нему идти?..
— Ладно, батюшка, оставим эту тему…
— Помнишь притчу о блудном сыне? Он первым пришёл к отцу, — не отец за ним по чужим странам бегал. Так и мы должны друг ко другу прийти и покаяться. Все мы не без греха, все мы грешные. За что Господь и называет этот мир прелюбодейным и грешным.
— Раз мы заговорили о книгах… По вашему благословению заканчиваю сейчас девятую книгу «былинок», называется она «Пишу свою судьбу до точки». Читатели жертвуют на её издание, и я собираю денежки… Потому что дорого книгу издать — вы это знаете… Я верю, соберу нужную сумму, — соберу, раз вы за меня молитесь. Не знаю, хорошая ли книжка получится, но последняя часть будет посвящена вам.
— Я-то грешный человек, но главное, что людям нравятся «былинки». Нравится им и «В ладошке Божией» — книжечка хорошая. И газета… Всё же вы стараетесь дать людям что-то полезное. Сеете разумное, доброе, вечное…
— Но покупают мало, батюшка… На последней выставке мы продали всего-то 500 газет — в три раза меньше, чем обычно… Все посетители выставки несутся куда-то, несутся мимо нашего стенда… Я говорю: «Что там, за нашим стендом, — Царствие Небесное, что ли»?
— Да и пятьсот — это хорошо! 500 человек прочитают вас: как хорошо! И за это благодарить надо. Будь в малом верен — над многим Господь поставит. Господа надо за всё благодарить.
— Вот что я хотел спросить: батюшка, может быть, уже хватит мне писать? Ведь 12 книг подряд…
— Ну, ещё, может быть, напишешь… Когда Господь талант даёт, то зарывать талант нельзя. Пиши, пока силы есть, а когда изнеможешь, тогда немножко и приостановись. А пока есть силы, зачем тебе останавливаться? Я вот в 85 лет встаю в четыре утра, правило прочитал — и к семи уже еду на службу…
— Батюшка, но на издание книги деньги нужны… Одно дело — проповедь умную прочитать, за это деньги с вас ещё не требуют…
— Да, деньги нужны везде… Я тебе тоже пожертвую на издание. Вот тебе с моей лёгкой руки… Соберёшь всю сумму, соберёшь, — не волнуйся…
— Спаси Господи, батюшка дорогой! У меня ещё вопрос: послушание духовнику — главный залог спасения. А я порой самовольничаю, да и другие самовольничают. Но, батюшка, знаете, что удивительно? Вас не послушаешься, поступишь по самочинию своему, а всё равно потом видишь, что правильно было бы сделать так, как батюшка сказал, хотя это и неудобно, и неприятно. Вроде бы ты своим умом всё наметил и всё у тебя было продумано чин чином — и вдруг ты на краю ямы оказываешься: или у тебя неприятности, или болезни. И тогда понимаешь: духовник-то был прав!.. Но трудно подчиняться…
— Трудно послушанию научиться, очень… В монастыре на это целую жизнь кладут… Но послушание — это великое дело, оно наипаче поста и молитвы, — так Святые Отцы говорят. А мы привыкли самовольничать. Особенно сейчас люди разболтались от такой жизни: ни работать, ни молиться не хотят. Я помню, у меня был один старый прихожанин — я его и венчал, и хоронил потом, — Семёном Семёнычем его звали… Он говорил: «Батюшка, если делать что-то, так уж делать хорошо! — такое у него было присловье. — А если не стараться, так лучше и не браться за дело». Словом, старинные люди доводили дело до конца.
— Но они смиреннее были, и трудолюбивее, и настойчивее, и воля у них была, и веры в Бога побольше нашего. Батюшка, а у нас руки опускаются: у газеты не прекращаются трудные времена. Не хватает денег, люди стали читать меньше. Как вы считаете, выживет ли газета? Мы уже сократили нашего курьера…
— Да ты ободрись. Потихонечку, полегонечку — всё выстоит. Только гордиться не надо! Гордиться и хвалиться не надо! Тогда потихоньку Господь всё даст. Всё выстоит — и газета, и вся страна. Терпенье и труд всё перетрут.
— Вот о стране-то мой последний вопрос. Последний и главный. Батюшка, что будет с Россией?
— Я думаю, что Покров Царицы Небесной распростёрт над Россией по-прежнему. А сейчас с Афона Пояс Божией Матери привозят — мы к нему прикладывались, когда были на Афоне… Так что Матерь Божия нас Покровом Своим укроет и Поясом Своим опояшет — и чего нам бояться? Она Царица наша, кто с Ней сможет тягаться? И я думаю, что всё будет хорошо. Только бы люди жили по Божиему закону. Чтобы в школах были уроки Православия… Россия — она, конечно, многонациональная, но главное-то в России что? Православие. Пусть мусульмане Коран изучают, иудеи пусть Тору изучают. Но Православные должны своё твёрдо знать. Где мы живём — в своей стране или в Америке?
— Но у меня-то такое ощущение, что Россия куда-то уходит…
— Я помню, как о нашей стране говорили: «империя зла». А сейчас гляжу, что это Запад — империя зла. Оттуда зло всё идёт, — оттуда растление общества. Оттуда идёт всё худое.
— А вы знаете, что папе Иоанну Павлу II (Войтыле) в Москве памятник поставили?
— Кто поставил?..
— Не знаю кто. Около Библиотеки иностранной литературы.
— Я так скажу: он — известный враг Православия. Я не хочу всех католиков равнять: простой человек за что ответит? Главное, чтобы он любил Господа. Если он любил Господа, он будет в Царствии Небесном, лишь бы он не шёл против Православия. Господь Сам знает, что с ним делать. Суд Божий — не суд человеческий. Нас во время войны католичка приняла, вымыла, вшей наших выжгла, и накормила последним куском хлеба, и дала нам горячий чай…
— Вот и подошла наша беседа к концу. Батюшка, перед расставанием скажите напутственное слово нашим читателям, дайте всем нам добрый духовный совет.
— Напутствие и совет такие: любите Господа — эта любовь всякого умудрит и вразумит! И ещё совет: чтобы читали побольше духовных книг. Мы, священники, не можем каждый день проповедовать, не можем к вам на дом ходить с духовными беседами… Тем более мы, старики… Молодые-то батюшки, те горят, проповеди читают каждый день, а всё-таки этого мало. Читайте Святых Отцов, чтобы не оставить свою душу без доброй духовной пищи, чтобы она у вас не изголодалась, не изнемогла, не увяла… А о нас, стариках, судите по нашим делам: мы жизнь прожили и принесли Господу плоды своих трудов — кто сколько мог… Господь сказал: по плодам их узнаете их. Вкушайте и вы от наших плодов.
— Дорогой духовник! Вам 25 ноября 2011 года исполнилось 85 лет.
Примите от всех Ваших любящих чад стихотворное поздравление:

В ноябрьский день — день славный юбилея
С утра спешит поздравить батюшку народ.
И на душе становится теплее,
Пусть холод на дворе, и даже дождь идёт.
Жизнь пастыря была суровой и тяжёлой,
Он столько пережил печалей и тревог!
Но верных чад всегда спасало Божье Слово,
И старца сохранил Сам Милосердный Бог.
Как любящий отец, без устали, с терпеньем,
Годами, не жалея времени и сил,
Надежде, и любви, и вере, и смиренью,
И правде, и добру нас батюшка учил.
С улыбкою на Вас глядит Господь Спаситель,
Дар жертвенной любви Вам щедро Богом дан.
И молится за Вас небесный покровитель —
Милостивый Иоанн.
Татьяна Егорова, СПб.