Пишу свою судьбу до точки

О СЕРДЦЕ, СБРОСЬ ТЯЖЁЛЫЙ КАМЕНЬ!

Целое лето не был у твоей могилки, прости, мама: эта мелкая, но плодящаяся в великом множестве суета, связанная то с работой, то с книгой, то с дачей, а то и просто с ленью, высасывают драгоценное время, и человек живёт — нет, не живёт, — носится по жизни, подгоняемый неверной мыслью, что делает для себя и окружающих нечто полезное. Как сказал писатель, надо остановиться, оглянуться.

НАД ПОРТРЕТОМ МАТЕРИ
Над этим стареньким портретом
я наклонился, не дыша:
каким неистребимым светом
озарена твоя душа!

Как будто не смотрело горе
в твои спокойные глаза…
Но я-то знаю: в самом горле
застряла горькая слеза.
Вячеслав Кузнецов, †2004 (№ 6, 14)

Чудом сохранились у меня твои письма из деревни Ивицы на Вологодчине (кроме одного из Ялты), написанные в самый трудный период моей жизни, с 1979 по 1882 годы. Я сознательно не ставил даты и пропустил множество бытовых подробностей, хотя и в них есть очень много ценного для 64-летнего сына. Не знаю, помогут ли мамины незамысловатые строчки шагать по полю жизни другим; во всяком случае только сейчас я познал их глубинный смысл: берегите родителей! Это и есть самое ценное в нашем земном существовании.

МАМА МОЯ, ВСЁ Я ВИЖУ ТЕПЕРЬ ПО-НОВОМУ,
Там, где мешали прежде дела и лень,
Мама моя, золотая ветка кленовая,
Что тебе чудится в этот осенний день?

Бабьего лета в этом году нам выпало
Сверх закромов, проливается через край.
Мама моя, ну какая тебе-то выгода
От журавлей, что в заморский собрались рай?

Что же ты платье надела своё нарядное,
Что же ты смотришь в небо за облака?
Небо сегодня — пастбище неоглядное
С огненным шаром солнечного цветка.

Мама моя, а кленовые листья кружатся
Сверх закромов, просыпаются через край.
Может, их дразнят откуда-то с неба лужицы.
Мама моя, родная, не облетай.
Надежда Мирошниченко, г. Сыктывкар (№ 6, 110)

Здравствуйте, Саша и Лера!

Всё ли у вас благополучно? Я получила два письма от вас. Часто думаю о вас. И скажу, если любите друг друга, то не расставайтесь ни на день, ни на месяц. Жизнь так коротка, не успеете обернуться, как другие взгляды, другие интересы. Да вам не по 20 и даже не по 30 лет, вы перешагнули четвёртый десяток. Сами не глупые. Я только хочу, чтобы у вас всё было хорошо…

О ПОТЕРЯХ
В грядущее открыты настежь двери,
Безсмертен миг, несущий дальше весть.
А значит, ни к чему считать потери,
Пока на этом свете мама есть.

Так думал я, легко листая годы,
Входя в закат и выходя в рассвет.
Вчера, в краю январской непогоды,
Я постигал, что мамы больше нет.

Вчера, точнее, в миновавшей эре,
Кидала землю медленная жесть.
Поверьте, ни к чему считать потери,
Пока на этом свете мама есть.
Диомид Костюрин, †1988 (№ 3, 73)

…Сосед оказался болтлив, и вообще плохой человек. Эдик (мой старший брат — А. Р.) с ним поговорит. Всё это у них от нечего делать, все они друг на друга озлоблены. Деревня-то такая маленькая, людей мало, все живут неплохо, а друг на друга наговаривают. Мы, кроме Ульяны Самутичевой, ни с кем не дружим.
…Саша, прошу тебя, пиши и отцу привет пиши, а то в последнем письме не было, он обижался. Привет от Лены (жены брата. — А. Р.), Эдика, папы и меня. Целую, мама.

В ПОЕЗДЕ
У колеса хорошая смазка…
Ночь по вагонам бродит на ощупь.
Дремлет железнодорожная сказка;
спят россияне в вагоне общем.

А над котомкой старуха стынет,
на остановках к окошку тянется…
«Сыне! Что ж ты не пишешь, сыне?»
Никто не встретит её на станции.

Сирый комочек, судьбой захватанный,
чай вагонный и снедь домашняя…
— Яблоньку он посадил за хатою,
выросла яблонька…

Пусть ей приснится: сын на перроне,
тихо приснится, как скрипнет ставница…

А проводница тихонько тронет:
— Ваша станция…
Юрий Кабанов (№ 4, 39)

…Пришла из леса и дописываю письмо вам. Видела совсем рядом двух чёрных змей. Собрала пять кг брусники. Я очень довольна. Собираемся с Ульяной на болото за клюквой.
Я очень соскучилась о вас и вообще о доме. С папой сложно и трудно, но что сделаешь — атеросклероз… Очень жаль его.
Саша и Лера, живите дружнее, уважайте друг друга и любите. Приеду — отпразднуем все прошедшие события: твоё окончание Университета, а там пойдут дни рождения нашей семьи.
Я напишу вам ещё, когда тронемся в Ленинград. Целую, скучаю и люблю, мама.

НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ МАТЕРЕЙ ОДНИХ.
Они от одиночества стареют.
Среди забот, влюблённости и книг
Не забывайте с ними быть добрее.

Им нежность ваша — это целый мир.
Им дорога любая ваша малость.
Попробуйте представить хоть на миг
Вы в молодости собственную старость.

Когда ни писем от детей, ни встреч.
И самый близкий друг вам — телевизор.
Чтоб маму в этой жизни поберечь, —
Неужто нужны просьбы или визы?

Меж вами ни границ и ни морей.
Всего-то надо сесть в трамвай иль поезд.
Не оставляйте в прошлом матерей,
Возьмите их в грядущее с собою.
Андрей Дементьев, р. 1928 (№ 4, 156)

…Получила от вас письмо, спасибо. Я так ждала телеграммы или письма. Завтра уезжает Игорь (мой племянник. — А. Р.). Погода испортилась, целый день дождь и ветер. Перевоза нет, но Лёня Котин переправил на своей лодке в Горицы за продуктами. Овощей совершенно нет, мы довольствуемся зелёным луком и где-то после 15 июля будем кушать свою картошку. Я провела радиоточку и купила репродуктор.
Григорий Иванович, думаю, долго здесь не выдержит, уже каждый день собирается домой. Признаюсь, мне с ним очень сложно. Спасибо Лере за ласку и теплоту — письмо её читаю и перечитываю. Скоро с Ульяной будем ходить в лес; она ходила и нашла 17 грибов. Отец не ходок. Мы пошли с ним, а он совсем не может идти, а в Кабачино (родная деревня отца, один км от Ивиц. — А. Р.) всё же без разрешения ушёл, вернее, вышел на дорогу, и его на машине свозили туда и обратно привезли.
Прошу, пишите, не забывайте нас. Целую, обнимаю и скучаю, мама.

МАТЬ
Знала мать: у дочки много дела. Но пока жила на свете мать, на меня всевидяще глядела, тщилась что-то главное сказать. Вся её измученная сила, хитрость, материнское чутьё шли на то, чтоб я ей уделила полчаса для важных слов её. Ей и дня, конечно, было б мало, но своё твердила я в ответ: «Покороче, покороче, мама, ни минуты нет!» Тот регламент действенный, железный мамину заботу и печаль, доводы, примеры — в безполезный надоедный лепет превращал. И с тоскливой ревностью старушки, не сдержав себя, вздыхала мать: «Доченька, играй в свои игрушки, мне твоих игрушек не понять!»
Позже, в озаренье смерти близкой, мама мне оставила завет, той любви, не женской, — материнской, — той, что зорче не было и нет… Всё я вижу, знаю, понимаю, будто в сердце — тонкой связи нить.
Времени у вас не отнимаю, коротко стараюсь говорить…
Екатерина Шевелёва (№ 4, 49)

Здравствуйте, мои дорогие Саша и Лера! Прибыли мы благополучно, но погода была холодная. Эдик встретил нас в Череповце, и на «Метеоре» добрались до Гориц. В доме сухо, только с крыши три листа шифера сдуло ветром. В деревне самого заядлого пьяницы — Веньки — нет, а дружок его переехал. Теперь в деревне тихо.
В магазинах есть сахар, все крупы, масло и даже иногда мясо. Молоко беру у Ульяны. Она ходит в лес и дерёт дубовое корьё по 20 копеек за кг. Григорий Иванович недоволен, что рано мы тронулись, а сегодня ожил, всё вокруг покосил. Он очень быстро устаёт и почти целый день спит.
Ульяна посадила нам картошку, морковь и пр. Саша, сынок, прошу тебя, не поленись съездить на нашу квартиру и закрыть хорошо замки. Пиши о здоровье Настеньки. Жду. Целую, ваша мама.

МАМА
Как постарела моя мама!
А ведь красавицей была!
Она безсонно и упрямо
меня к высокому вела.
Заслышав раннюю кукушку,
светлела, бедная, душой
и на далёкую церквушку
крестилась робкою рукой.
Она о том просила Бога,
чтоб осенил моё чело,
а я ушёл своей дорогой
в колючий сумрак за село.
Она молила, чтобы светлый
огонь во мне не угасал,
а я безжалостно по ветру
её молитвы разметал.
Иван Стремяков, СПб.

Здравствуй, Саша! Пишу из солнечной Ялты. Доехала я хорошо, только ещё больше простудилась — жуткий кашель. Поселили в двухместную палату, есть ванная, душ, балкон, а на крыше солярий. Море ещё холодное — †13, я смотрю на него из окна.
Я забыла, что было у нас с тобой, мама должна быть всепрощающей, и я тебе прощаю, я не сержусь на тебя.
Немного потратилась на себя: купила купальник и очки тёмные. Какой номер обуви носит Лера? Саша, я советую тебе остановиться и на Лере жениться. Мне она нравится, хотя что для тебя моё мнение… Женщин надо не только любить, но и уважать. Надо ей помогать и по хозяйству; жизнь сложная стала, и чтобы в доме всё было, надо стараться. Когда хорошо в доме, тогда и работается хорошо. Опять вижу тебя недовольного. Я ведь мама и очень хочу детям счастья. Целую, обнимаю, не сердись, сын мой, а подумай лучше. Твоя мама.

МАМЕНЬКА
Ветер холоден, и вьюжен оглашенный снеговей… Никому-то ты не нужен, кроме маменьки своей. Огонёк далёкий светит из-под ставенки одной. И тебя никто не встретит, кроме маменьки родной. Ты оборван и не выбрит, колесованный бедой — и никто слезу не вытрет, кроме маменьки седой… Ты уснёшь, но в сон твой дышит огнедышащий дракон — и никто твой стон не слышит, кроме мамы у икон…
А проснёшься — варит, жарит. С торбой снеди и обнов так никто не провожает — только маменьки сынов! На развилке у пригорка, где позёмка иву гнёт, так никто не крестит горько, что-то зная наперёд… И не зря тебе казаться стало вдруг на склоне лет: Богородицей Казанской смотрит маменька вослед.
Валерий Савостьянов, г. Тула, р. 1949

…Вчера был радостный день — получила сразу два письма, от Елены и Леры. Спасибо, Лера. Самочувствие неплохое, плачу редко, но бывает иногда грустно и одиноко, хотя окружают меня хорошие люди.
Ждала от Саши письма, но не дождалась. Ты молодец, Лера, что написала. Сначала я как-то испугалась: вижу не Сашин почерк, думаю, не заболел ли? Купила ему очки красивые, а тебе сумочку. 20-го буду в Ленинграде, поезд 8, вагон 8, приходит в 20.12. Саше я выслала деньги, прошу тебя, рассчитайся, а я дотяну. До осени доживу, а там буду или квартиру менять (отец умер в начале 1981 года. — А. Р.), или устроюсь на работу, т. к. плачу ровно половину своей пенсии за всё.
Посылаю вам на память фото, не люблю такие общие, но на память надо. Всего вам хорошего, целую и обнимаю, ваша мама.

Я занят, я тоскую,
О чём — не знаю сам:
По морю, по песку ли,
по светлым небесам?

Меня не манит море,
Не радуют пески,
И не людское горе
Предмет моей тоски.

Знать, в лучшей части света,
В родимой стороне
Тоскует мать, и это
Передаётся мне.
Анатолий Брагин, †2006 (№ 4, 31)

…Писем я получаю много. Да и живу в ожидании почты. Катер очень плохо ходит. Уже копаю свежую картошку, чеснок, морковку. Помидоры один раз покупала в Кириллове. С деньгами не очень. Эдик прислал 200 рублей, так они и лежат на стройматериалы, которые очень дорогие: вагонка 1 кв. метр — 80 рублей. Не безпокойтесь за меня и денег не посылайте — вы сами после отпуска.
Саша, подпиши меня хотя бы на «Работницу», деньги отдам. Плохо, что ты ещё не был на квартире, там цветок засохнет. Прошу тебя, пришли мне фото, где мы с Эдиком у тебя на тахте сидим. Очень прошу, мне нужно. Пишите мне, не давайте чувствовать одиночество. Пишите, ваша мама.

МАМЕ
Разбирает она фотографий коробки
И зовёт: «Хороша всё же жизнь, посмотри!»
Вот пикник — и летят от шампанского пробки,
Вот она в тридцать восемь, вот я года в три.

Мама в прошлом блуждает и клеит альбомы,
Снова семьдесят лет пролистать торопясь,
Удержать огонёк материнского дома,
Передать его мне, чтоб не смог он пропасть…
Наталья Карпова, убита в 1995 году

Здравствуйте, Саша и Лера! Получила я фото от вас и перевод — 20 рублей. Деньги кстати, т. к. сахара для варенья надо много. Ходили в лес на Дуброву пять раз, и в каждый поход я приносила по 4—5 литров малины. Сварю и вам. Я каждый вечер сижу, вяжу или что-нибудь штопаю. Эдик с Игорем приедут не скоро, а Лена собирается в начале сентября. Я вернусь домой с последним теплоходом. Мне скучно здесь одной, как будто отбываю тюремный срок.
Сегодня переносила купленные у соседа дрова — два кубометра, на следующей неделе буду всё приводить в порядок — красить пол, побелю печь, а Ульяна скосит всю траву.
Саша, молодец, что собрался ко мне на квартиру. Надо, сынок, иногда там бывать. Спасибо за фото. Целую, обнимаю, мама.

ПОДУШКА
И вдруг войдёт, присядет рядом,
Посмотрит долгим, странным взглядом.
И, зябко кутаясь в платок,
Не сгорбленная, не седая,
Ещё такая молодая,
Мне молча скажет: «Спи, сынок…»
К её руке прижмусь щекою,
А сердцем — к вечному покою,
Который там, среди берёз…
И замираю я послушно,
И просыпаюсь… А подушка
Вся мокрая от чьих-то слёз.
Олег Чупров, СПб., р. 1939

Саша, здравствуй! Почему ты перед отъездом сказал, чтобы я не писала? Но я не могу не писать; я думаю о тебе, я хочу знать, как у тебя дела, и, в конце концов, я люблю тебя и ты мой сын.
Саша, не ищи идеалов — их нет. Как я ругаю себя за то, что была неправа с папой, но я его очень любила и всё хотела переделать его, а его надо было любить такого, какой он есть. Пиши мне, чтобы мне не было так одиноко. Привет и поцелуй, твоя мама.

МАМА
Поднимается день ото дня,
Словно солнце осеннее, мама,
Обогреть хочет как-то меня,
Да у старенькой сил уже мало.
То напишет, чтоб меньше курил,
То в посылке пошлёт шоколадку,
Ту, что я год назад привозил
И в карман положил ей украдкой.
То, долги не отдав, перевод
Мне из дому отправит в столицу,
А сама всё труднее встаёт
И, как солнце, всё раньше ложится.
Георгий Бязырев, р. 1953 (№ 6, 315)

…Спасибо за хорошее, ласковое письмо. И говорить нечего — приезжайте! Я буду рада. Мы не голодные, а вас-то я накормлю, молока берём три литра. Полгода, как скончался отец. Я хотела было позвать всех, но деньги на исходе, потом годовщину отметим. Приедете, в бане вас искупаю. Теперь буду ждать вас и Лену.
Я здорова, плачу меньше, скучаю о тебе. Так я рада твоему письму, что по многу раз перечитываю его. Леру береги, хватит тебе метаться, я тебе уже писала, что идеалов нет. Приезжайте. Обнимаю, целую, мама.

МАМИНЫ МЕДАЛИ
О сердце, сбрось тяжёлый камень!
Зачем напомнило опять,
Что не могу зайти я к маме
И не могу её обнять.
Не пить чаи с её вареньем,
И не спросить, как дальше жить,
И голову ей на колени
Уж никогда не положить,
Не вспомнить с нею, как блокада
Купала улицы в золе.
«За оборону Ленинграда»
Её медаль в моём столе.
Да, лишь теперь я только понял,
Какая оборвалась нить.
Ничто уж мать мою не тронет,
Ничем её не воскресить.
Над ней берёза в изголовье
Уже кудрява и стройна,
Но до сих пор её любовью
Вся жизнь моя озарена.
Виктор Крутецкий, †1923 (№ 2, 101)

…Перевоза по-прежнему нет. В лес ходили два раза с Леной за малиной. Эдик ходил один и собирал всё себе, со мной не очень ласков. Восемь дней пожил, не слышала слово «мама». Лена говорит: “Ревнует он вас к Саше”. Бог с ним! Деньги дали за молоко и за сахар, а так всего навезли. Багажа у меня много, я дам тебе телеграмму, если можешь, встречай, а нет — не обижусь, сама перетащу.

ПИСЬМА МАМЫ
В письмах мамы из дома
Запах тихих полей,
Где под снегом солома
И замёрзший ручей.

Как тропинки, мне строчки.
Вся Россия видна!
Вижу маму в платочке
За столом у окна.

Новостей не так много
Из рязанской глуши:
Ну, не чистят дорогу,
Ну, сожгли гаражи…

Всё привычно, знакомо.
Каждый год, как один.
Эти письма из дома,
Словно шёпот равнин.

Дочитав, я с начала
Начинаю читать.
Мама мне написала,
Друг не станет писать…
Александр Стреляев (№ 4, 141)

…Саша, не нервничай и никому ничего не говори: одни поймут и посочувствуют, а другие осудят. Говорят: радость у тебя — поделись, а горе подальше спрячь. Ты молодой ещё, неглупый, и жизнь ещё впереди; слишком сложна она, а человеческие отношения ещё сложнее. Ну, держись, старина. Может, всё будет хорошо. Целую, обнимаю, твоя мама.

НА МОГИЛЕ МАМЫ
На могиле моей мамы растёт трава.
Возле сварной ограды клонится голова.
Возле сварной ограды ничего не хочу.
Просто смотрю на землю и молчу…

Становится тихо-тихо.
А может, я просто не слышу.
И чувствую: катит к горлу
прошлое — выше, выше…
И — вот я честней и звонче.
И жизнь опять простая.
И мамочка, мама — в шляпке, немолодая…
Потом цветы сажаю
и поливаю водой
кусочек моей планеты,
холмик святой.

Помню, как я тебя обижал,
как ты плакала, тосковала…
Как твой голос дрожал.
Как на чужих руках умирала…

Доживу, дотоскую на свете
без улыбки твоей и любви…
За тебя рассчитаются дети,
справедливые дети мои.
Вадим Ковда, р. 1936 (№ 4, 127)

Мама, Вера Георгиевна Сироткина, отошла ко Господу 24 января 2001 года. Папа, Григорий Иванович Раков, — 31 января 1981 года.
Дорогие о Господе братья и сёстры! Смиренно прошу вас помолиться о упокоении душ моих родителей — р. Б.Веры и р. Б. Григория.
Если вы обратитесь ко мне с подобной просьбой, я непременно буду молиться о ваших близких.
Автор.