ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 Пишу свою судьбу до точки

МИР — КАК РАКОВЫЙ БОЛЬНОЙ

Наша планета, да и все живые организмы на ней, сейчас подвергаются ещё угрозе большей, чем во времена гибели динозавров, 65 миллионов лет тому назад. В этом уверены эксперты ООН.
— Мир не может допустить уничтожения ценностей природы, — отмечают ооновские эксперты и призывают власти разных стран и корпорации «своевременно восполнять ущерб, наносимый природе вследствие экономической деятельности».
— Мы приближаемся к точке невозврата, когда уже невозможно будет восстановить потери в сфере биоразнообразия. Мировому сообществу надо разработать согласованные меры для достижения амбициозных и одновременно реалистичных целей. Один показательный пример: за последнее время вымерла одна треть пчёл. И там, откуда они исчезли, жизнь быстро стала превращаться в пустыню — засыхали деревья, резко упал урожай на огородах, начал редеть лес и скучнеть русское поле. Потому что пчёлы опыляют растения, а без опыления зелёный мир умирает. Даже нелюбимые людьми тараканы вдруг покинули обжитые дома: не вынесли чувствительные твари различных излучений, которые всё множит и множит ради комфорта вокруг себя человек. К слову, мобильниками он убивает и себя — на отдельных участках мозга поднимается температура, и они постепенно отмирают. Да разве нас можно чем-нибудь напугать…

Сначала вымерли бизоны на островках бизоньей зоны. Затем подохли бегемоты от кашля жгучего и рвоты. Косули пали от цинги. У мух отнялись две ноги, но мухи сразу не скончались… Дикобразы вдруг легли, ещё колючие вначале, потом обмякли, отошли… Оцепенела вдруг собака. Последним помер вирус рака…
И только между Марсом, правда, да между умершей Землёй ещё курили астронавты и подкреплялись пастилой. Сидели молча, как предметы, с Землёй утратившие связь… И электрического света на пульте вздрагивала вязь.
Глеб Горбовский, СПб., р. 1931 (№ 7, 134)

Но ещё в 2002 году мировое сообщество решило обезпечить к 2010 году «существенное сокращение» темпов потери биологического разнообразия на Земле, однако эта цель так и не была достигнута.
В качестве примера приведу так называемый Киотский протокол 1997 года.
В 2012 году заканчивается действие Киотского соглашения по ограничению выбросов парниковых газов — прежде всего диоксида углерода СО2, метана СН4 и оксидов азота N2O. Согласно протоколу, ведущие индустриальные страны взяли на себя обязательства в 2008—2012 годах уменьшить выбросы углекислого газа в среднем на 5% от уровня 1990 года. Причём каждой стране выделялась квота на покупку. Те страны, которые выбрасывают углекислый газ меньше запланированной квоты, могут продавать излишки другой стране. Мне кажется, любому школьнику понятна безполезность подобных затей, что и подтвердила практика. И ещё мелочь: в Якутске, стоящем на вечной мерзлоте, обвалился подъезд дома. Слава Богу, обошлось без жертв…

АГОНИЯ
Мир — как раковый больной,
Города — как метастазы.
Не поможет высший разум,
Он оставил шар земной.

Из дремучих легких — смрад,
И гортань уже задета,
Задыхается планета,
Кровью харкая в закат.

Страшный век… По всей земле
В рост идёт гнилое семя.
И желтеет Крайний Север,
Как покойник на столе.

Горы, ставшие золой,
Из-под ног ушли, и туго
Покачнулось тело Юга
Под экваторной петлёй.

Только Запад и Восток —
Два скелета — не сдаются,
Не на жизнь, а на смерть бьются
За кладбищенский песок.
Михаил Теняков, р. 1986 (№ 7, 93)

А теперь только стихи. Вспомните ещё одно фантастическое произведение — «Продавец воздуха» Александра Беляева (1884—1942):

ОЧЕРЕДЬ ЗА ВОЗДУХОМ
Кто же будет вдыхать этот воздух больной,
где стоят ферросплавы гуртом?
В онемевших лесах по засохшим стволам
осаждённая сера течёт.
Низколобые дети с тягучей слюной
ловят воздух не носом, а ртом
и снимают натёки, какой пожелтей,
и жуют, и в желудках печёт.

А в родильных домах подымается пар.
Посиневшие пальцы хирург,
чтобы старенький скальпель его не ослеп,
окунает в горячую кровь.
Здесь Тенгиз Абуладзе торгует хурмой,
а горком запирают на крюк,
дабы «Дети Арбата» по тучным столам
разошлись вместе с красной икрой.

И про душу при свисте вчерашних газет
говорит сталевар и горняк.
И ни громом небесным, ни гулом земным
не рассыпать той речи набор.
И, как ищут взамен виноградной лозы
зарябившими пальцами лак,
так и воздух сменён, но не в тридцать седьмом,
может, с древнеегипетских пор.

Я вдыхаю его и вдохнуть не могу,
только чувствую: бронхи горят.
Раскопает ещё и откупорит мир
пирамиды в дремучих песках
и, как в голод за хлебом, за воздухом тем
с бурдюками построится в ряд,
и конец вереницы с началом своим
повстречается в мутных веках.
Юрий Беликов, Пермь, р. 1958 (№ 7, 135)

ИЗМЕНЕНИЕ КЛИМАТА
Держитесь, олени, моржи и тюлени, под вашими лапами — смерть. Антарктика тает — жизни крушенье, заплакали айсберги от потепленья, рычит в гневе белый медведь. Огромное снега и льда одеяло сияло своей белизной, полярное солнце оно отражало и холод для жизни зверей сохраняло, для жизни планеты земной. Всё чаще дожди, ураганы и смерчи, сырая погода зимой, земля стала мягче, ей дышится легче, но «тёмные пятна», как призраки смерти, грозят обернуться бедой.
На север уходят пингвины, тюлени, меняется птичий род. Охотник охвачен тревожным волненьем — лёд движется дальше от кромки деревни, стал промысел дорогой. Лишайник белеет в сырую погоду — рогатых оленей корм. Мороз сохранял его зверю в угоду, но потепленье меняет природу — лишилась гармония норм.
Держитесь, олени, моржи и тюлени, под вашими лапами — смерть, держитесь и люди, трудитесь без лени, оставьте грядущему поколенью здоровое море и твердь.
Муза Извекова, Германия (№ 6, 156)

БЕЛЬКИ
Бельки лежат на льдинах недвижимо,
И с ними впрямь расправа коротка.
— Что делают? — кричит профессор Гржимек, —
Снимают шкурку, не убив белька!
Но так удобней. Шкурка будет краше.
И вот визжит полярный детский сад.
И не спасут усатые мамаши
Своих раздетых плачущих ребят.
Так кто же мы? Создатели культуры,
Какой себе готовим мы удел?
Я не хочу добытой кровью шкуры!
Но надо так, чтоб каждый так хотел.
И пусть лежит, попискивая тонко,
Любому сердцу радостно близки,
На белых льдинах, словно на пелёнках,
Спасённые тобой и мной бельки.
Владимир Суворов, г. Новомосковск, †2002 (№ 7, 131)

Добавлю, что нерпы очень любят музыку. Ставят «бойцы» транзистор у полыньи — она и приплывает на звук. А дальше: Когда на лёд сбежало скерцо из-под вертящейся иглы, что у неё случилось в сердце от этой простенькой игры? И в ледяной летучей груде, всю напряжённую, как нерв, её несло туда, где люди багром снимали кожу с нерп. Где, широко расставив ноги, подняв тяжёлые багры, те полулюди, полубоги гвоздили чёрные бугры. Она ластом волну мешала, и льдины двигала она. Казалось, кожа ей мешала, как распроклятье колдуна, и ничего не надо кроме, как лечь на палубе бугром и умолять ценою крови расколдовать себя багром. О чём глаза её кричали, какой в них маялся укор, когда от берега отчалил, её не тронув, ледокол?
У бригадира сдали нервы, и был он добрая душа — уплыл, оставя кожу нерпе да искус музыки в ушах!
Юнна Мориц, р. 1937 (№ 6, 231)

КИТ
…Тревожный сон мне снится постоянно: над плавной зыбью разгорелся день. А кит в прозрачной бездне океана несётся, словно облачная тень. Я в глубину смотрю и ясно вижу, как под водою движется гора. Гора всё выше, выше, ближе, ближе, — всплывает кит. Киту дышать пора. Пора ему взглянуть на голубое, подставить спину доброму лучу… И замерла команда китобоев. И я, дыханье затаив, молчу. Он соляным столбом сейчас застынет: он — чудо!.. А не чувствует беды!.. Блестя в лучах и выгибая спину, как солнце, он восходит из воды.
Восходит и колышется громада… Он грозной мощью лёгких и кровей вздымает в небо шумные каскады, он радугой любуется своей. А жить ему… Ну, пять минут, не боле. Но он воспрянет, гневный великан, и будет биться от смертельной боли и рвать, мешая с кровью океан. И в сердце у меня стучит тревога: «Спаси и защити его, Нептун!» Безбожник, я бы мог восславить Бога, чтоб только мимо пролетел гарпун.
Александр Никифоров, 1916—1975 (№ 4, 83)

 

АНОМАЛИЯ
Декабрь. Тепло, как раннею весной.
Набухли почки — разродятся вот.
Похоже — аномальный поворот.
Всё на земле теперь наоборот:
В Детройте — не дожди, а гололёд,
Местами в Африке буранов снежный вой.

Предполагаю. Мне б не ошибиться.
Ведь вымерли же мамонты совсем,
Хватало всем тогда и крыш и стен,
Продукты не имели вовсе цен,
И не вскрывали люди в горе вен,
Настало время — всем за всех молиться.
Николай Бакушин, дипломат (№ 6, 157)

В ГУСТЫХ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИХ ЛЕСАХ,
где шёл процесс созданья хлорофилла,
сорвался лист. Уж осень наступила
в густых металлургических лесах.

Там до весны завязли в небесах
и бензовоз, и мушка дрозофила.
Их жмёт по равнодействующей сила —
они застряли в сплющенных часах.

Последний филин сломан и распилен.
И, кнопкой канцелярскою пришпилен
к осенней ветке книзу головой,
висит и размышляет головой:
зачем в него с такой ужасной силой
вмонтирован бинокль полевой?
Александр Ерёменко, Алтайский край, р. 1950 (№ 6, 228)

СИНТЕТИЧЕСКИЙ КЕФИР
Телёнок с белым пятнышком на лбу, на длинных ножках, на зелёной горке… Когда учёных слышу похвалу — предвижу я уже свой жребий горький… Им нужно верить: может, и легко из нефти, из мазута, из метана получится у них и молоко, и самая отборная сметана. Они уже «продолжили борьбу» и победят — как дважды два четыре, определяя правнуков судьбу: расти на синтетическом кефире…
Верёвочкой привязанный к столбу, телёнок с белым пятнышком на лбу, прошу тебя: останься в этом мире…
Семён Ботвинник, СПб., †2004 (№ 2, 143)

НАДО ЧУТОЧКУ ВНИМАНЬЯ
В этом солнечном краю
Не к глубинам мирозданья,
А к простому муравью.

Кто на свете доберётся
До разгадки бытия?
Человечье сердце бьётся
Так же, как у воробья.

Ничего, что эта птица
Не привыкла к похвале —
И в её душе хранится
Тайна жизни на земле!
Валерий Самарин, Рязань (№ 5, 81)

НЕ ДОВЕРЯЙТЕ, ПТИЦЫ, ЛЮДЯМ,
скрывайтесь от людей в глуши…
Вот мы патронов раздобудем,
пойдём полями в камыши.

Я только дуло в небо вскину,
и с неба, словно серебро,
к тебе, в подушку и перину,
спешит гусиное перо.

Вот я пришёл. Захлопнул двери.
И чищу дуло на столе…
Ты спишь на птичьем на доверье,
на горьком крике о тепле.
Алексей Корнеев, Рязанская область, †2001 (№ 2, 164)

РЕКИ
Раньше люди ценили природу
Много больше, чем ценят сейчас.
Ну, поплёвывал с берега в воду
Так, от скуки, иной лоботряс.
Да ещё работящие прачки
На мостках полоскали бельё.
Золотарь же и в белой горячке
Не дарил ей «богатство» своё.
А сейчас нефтяные разводы,
Нечистоты по волнам плывут.
Через смрадные трубы заводы
Рекам в самую душу плюют!
На иное река не годится,
Разве что пароходу проплыть —
Ни водицы черпнуть, ни напиться,
Ни усталое тело омыть…
Мы природу сперва погубили,
Хоть ещё не везде удалось.
А теперь горячо полюбили
До сердечного спазма, до слёз.
Тяжко рекам, смиренным, ранимым, —
У иных даже стронций в крови!
Всё текут и текут по равнинам,
Задыхаясь от нашей любви.
Олег Дмитриев, †1993 (№ 2, 105)

КУДА РЫБЦЫ ДЕЛИСЬ?
Куда, рыбцы, ты спрашиваешь, делись?
По пальцам можно рыбу сосчитать?.. —
Сто лет назад, когда шёл вешний нерест,
Когда белуга шла икру метать,
Так уважали рыбу, так ценили —
Богатство вековечное своё,
Колокола на праздник не звонили,
Чтоб благовестом не спугнуть её!
Любили реку — вот какая ересь,
Любили так, что видно было дно…
Куда, рыбцы, ты спрашиваешь, делись?

Теперь понятно?
То-то и оно.
Николай Доризо, †2011 (№ 2, 108)

«НЕ ГУБИ, РОДНОЙ, ПУСТЬ ДОЖИВАЕТ», —
Просила сына горько мать,
Будто срок она берёзы знает
Иль желает вместе помирать…

«Ведь земли и так хватает,
Огород рожает хорошо,
Без берёзы жизни не бывает,
Свет в берёзах. Погоди ишо…»

Мать-старушку сын не слушал
И срубил берёзу на корню,
А потом в беседке водку кушал,
Поминая мать свою.
Олег Хабаров, Москва (№ 5, 42)

РАСТЕНИЯ ЗАГОВОРИЛИ!
Нашли предсмертные слова.
И трепетала, словно птица,
Их запылённая листва.

Мы их без надобности рвали,
Бросали сорванный букет —
Без сожаленья убивали
На протяженье сотен лет.

И вот они заговорили,
И задыхаясь и крича
От ядовитой жёлтой пыли,
Сапог, колёс и кирпича.

И в речи, бурной и невнятной,
Как клокотание в груди,
Звучало ясно и понятно
Одно лишь слово — пощади!
Николай Карпов, р. 1932 (№ 3, 10)

В ПЕРЕСЫХАЮЩЕМ ОЗЕРЕ-БЛЮДЦЕ
Рыбы и травы кричат:
— Есть ещё время, брат, оглянуться,
Есть ещё время, брат.

Есть ещё время, брат, остановиться, —
Ивы, иволги говорят, —
Есть ещё время вглядеться в лица,
Есть ещё время, брат.

Есть ещё время. Посади, брат, дерево,
Корни водой полей,
Чтобы спокойно входили в тень его
Мальчик и муравей.

Это немало. Ненастится.
Рыжей колючкой — взгляд.
Доброе брать на сердце
Есть ещё время, брат.
Александр Макаров (№ 3, 10)

БРАКОНЬЕР
Он снял ружьё. Курки потрогал,
Слегка прищурил левый глаз.
Ударил выстрел над дорогой,
Сверкнул зарницей и погас.
А птица как-то неуклюже
Упала в светлый березняк.
…И долго-долго в мёртвом клюве
Змеился розовый червяк.
Николай Домовитов, †1996

РАЗГОВОР В XXI ВЕКЕ
— Настой озона крепкий, как вино,
Вдохнёшь — и голова слегка кружится…
— Когда такое было?
— О, давно,
В садах тогда ещё гнездились птицы.
— В садах?
— Ну да, ты видел их в кино.
Валерий Черкесов, г. Белгород, р. 1937 (№ 2, 156)

Во всех «былинках» об охотниках я писал, что не питаю к ним особой любви по причине их страсти убивать безвинных животных и птиц ради гордыни и удовольствия. Духовник, прочитав, сказал: «Покайся!» Но, безмерно почитая батюшку, я ответил: «Нет!»
Скоро, возможно скорее, чем вы думаете, взглянув вверх, вы увидите плывущие облака и пустое, безголосое небо…


«Одиннадцать месяцев тюлениха вынашивает единственного детёныша, чтобы с приходом весны родить его на льду Белого моря. Около двух недель после рождения, пока мама кормит его молоком, мех белька остаётся белоснежным. ВА течение этих двух недель на шёд выходят люди с железными дубинами, которыми насмерть забивают десятки тысяч новорождённых» (журнал «Экология и право»).

19 февраля 1986 года Международная китобойная комиссия приняла решение ввести запрет на коммерческий промысел китов. Казалось бы, теперь загадочным зверям, похожим на гигантских рыб, ничто не угрожает. Но Япония продолжает уничтожать гигантских млекопитающих — около двадцати из 80 видов китов находятся на грани исчезновения. Особенно туго приходится крупнейшим и древнейшим млекопитающим — полосатикам, гренландским, серым и гладким китам. Люди стреляют в животных современными гарпунами, которые разрываются внутри тела, причиняя неимоверную боль этим высокоразвитым животным со сложной нервной системой. У горбатых китов в мозге находятся клетки, характерные только для высших приматов. А по данным американских ученых, песни этих животных имеют грамматическую структуру, что присуще только человеку (журнал «Вокруг света»).