Православная Церковь об оккультизме. Дороги, ведущие в ад

Н. Остроумов. Heт, наша жизнь не игра

Не так давно в России появились игорные дома — казино. Люди относятся к этому вполне снисходи­тельно, некоторые даже «пытают там счастье».

Совершенно предосудительный характер носят азартные игры вообще и карточная в особенности. Церковь всегда относилась к таковым играм с реши­тельным осуждением. В древнее время, правда, кар­точные игры не существовали, но все же азартные игры нашего времени представляют копию с язычес­ких игр. Язычники играли монетами, как и в наше время простой народ и дети играют в орлянку; игра­ли шашками, как и у нас играют в шахматы, домино; игральные кости шестигранные и четырехгранные с обозначением на них номеров представляют прототип наших игральных карт.

В немногих нравообличительных христианских со­чинениях древнего времени встречаются упоминания о распространенной среди язычников игре в кости. Весьма ученый человек Синезий Птолеманский (V век) в своем письме к Евоптию между причинами, препятствовавшими ему принять епископский сан, указывает и на свою страсть к игре. От св. Григория Турского узнаем, что аббатиса монастыря св. Редегунды в Пуатье была обвиняема сестрами в страсти к игре. Обвиняемая не запиралась, но заявила, что ни писание, ни каноны не запретили игру. Впрочем, аб­батиса выразила готовность бросить игру.

Ссылка аббатисы на каноны не вполне верна. В «Правилах апостольских» читаем: «Епископ или пре­свитер или диакон, игре или пьянству преданный, или да перестанет, или да будет извержен. Иподиа­кон или чтец или певец, подобно творящий, или да перестанет, или да будет отлучен: такожде и миря­не» (Прав. 42-43).

Игра в кости — один из способов, которыми диавол уловляет христианина в свои сети, губит его душу и возбуждает в ней страсти. Игра разрушает и материальное благосостояние христианина. Первое соборное постановление против игры в кости встре­чаем в 79-м правиле Эльвирского собора (около 300 г. по Р. X.): «Если христианин шашками играет ради денег, такой да будет отлучен; через год может быть допущен к причащению, если исправится». Гораздо строже относится к игрокам св. Амвросий Медиоланский (IV век). Он называет кражей прибыток, приоб­ретенный игрой...

Не нужно думать, что соборные и святоотеческие прещения относятся только к древним формам азар­тных игр. Христианское обличение преследует не форму, а сущность. А современные нам игры питают корыстолюбие, доставляют неправедный прибыток, подобно лихве и краже, питают вражду между людьми и доводят многих до нищеты. Наши преферансы и винты не лучше, а, пожалуй, хуже игры в кости.

Карточные игры обличены св. Тихоном Задонским, отнесшим эти игры к «лестному хищению», в котором хищники присвояют себе чужое обманом: «Спроси всякого картежника: ради чего он начинает играть? Не для того ли, чтобы чужим добром покорыствоваться, чтобы ближнего добро себе присвоить. А когда так, то и занято сердце его страстью хищения и он хотя и не выигрывает, однако грешит против де­сятой заповеди Божией, которая ничего не велит ближнего своего желать: «не пожелай». А когда выигрывает, то и самой вещью похищает. К тому же сколько проигравшиеся картежники делают обиды, исчислить просто невозможно. Картежник проиграв­шийся делает обиду, во-первых, домашним своим, жене, детям, отнимая от них надлежащее удовольст­вие и им наследие должное.

Но не будем смотреть на крайности. Возьмем игру на самой первой ее степени, которая, по мнению света, считается невинным препровождением времени. Самый ревностный поборник такого времяпрепро­вождения должен сознаться, что в нем нет ничего достойного разумного существа. В оправдание его обыкновенно говорят: надобно же как-нибудь убить время! Но это странное выражение и составляет самое горькое осуждение игры в карты. Как! Ты хо­чешь убить время, которое Бог дал тебе для пользы твоей и в котором Он потребует от тебя отчета? Без­умный! Разве ты не понимаешь, что время — сокро­вище, время — средство к жизни, сама жизнь твоя, а потому, убивая время, ты убиваешь часть своего бытия, совершаешь почти самоубийство. Пусть это выражение не покажется никому преувеличением. Оно бывает буквально справедливо во многих случаях. Но пусть бы это занятие, кроме убийства времени, не заключало в себе ничего дурного! Но нет. Оно рождает много других пороков. Сколько страстей проявляются и разжигаются в самой хладнокровной игре, сколько досады, ссор, желчи, жадности во все продолжение игры! Многие все силы тела и всю энергию души утрачивают за игрой, а службе посвя­щают незначительный остаток своих способностей.

Как часто человек, бросающий сотни рублей на карты, с досадой отказывает в одном рубле нищему и жалеет пожертвовать что-либо на богоугодное дело». Наряды, удовольствия — нередко только веселая маска, прикрывающая искаженное скорбью лицо; это — только попытка заглушить тоску души по Богу хмелем ли, служением ли красоте, смехом, рукоплесканиями, почестями или собиранием богатств. «Всякий, пиющий воду сию, возжаждет опять» (Ин. 4, 13). Что не насыщает души, то легче всего может обратиться в страсть. И вот между светскими людьми мы видим множество любителей спорта, меломанов, театроманов, картежников и других искателей наслаждений, тратящих свой ум, чувства и телесные силы на то, что недостойно звания человеческого. Это рабы удовольствий. Но: христианин более всего должен до­рожить той свободой, которой снабдил нас Христос, той независимостью от всего земного, которая не пре­льщается ничем и не страшится ничего, тем самообладанием, которое делает его господином своих желаний и чувствований, истинным царем своего внутреннего мира.

Не запрещено вкушать тихие удовольствия общес­твенной жизни, но запрещено страстно любить их. Они — не цель жизни, они только успокоение, но не занятие постоянное. Чтобы как можно менее пол­учить вреда от удовольствий, не простирай их далее известных пределов. Употребляй на удовольствия не дни и ночи, а только несколько часов и даже минут: время дорого.

Преданность удовольствиям производит в душе человека важные изменения: он теряет знакомство со своим собственным душевным состоянием и через то лишается возможности улучшать, так сказать, ремонтировать душу; он слишком снисходительным становится к себе и перестает оценивать вещи с нравственной точки зрения. Кроме того, преданный удовольствиям теряет расположение к религиозным упражнениям и совершает их без участия сердца. И в возмездии за эти потери любитель удовольствий получает не радость, а недовольство своим положением, ибо удаляется от Бога.

Из кн: «Очерк православного нравоучения»