ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 Сундучок воспоминаний

НЕСЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ! ОНА ДО СМЕРТИ ЛЮБИТ ПОЭТА

Несколько лет я готовился написать «былинку» о смерти Сергея Александровича Есенина, читал статьи и книги, копировал материалы в папку, искал, как строить повествование. Но оказалось, что написано о великом поэте невероятно много; каждый мало-мальский пиит считает своим долгом сказать своё словечко о гении. И мне совершенно не хотелось заниматься пересказами правды и вымысла, перипетий любовных историй, скандалов и высосанных из пальца неправдоподобий.
Сказанная Евгением Евтушенко фраза в поэме «Братская ГЭС»: «Поэт в России больше, чем поэт» удивительно точно отражает судьбу многих, если не большинства, настоящих Поэтов и в царской России, и в Советском Союзе, и в нынешние непонятные времена. Правда, ныне больших поэтов не наблюдается.
Поэт говорит с Небом. Слово Поэта сильнее любого оружия, оно способно перевернуть любой политический строй, каким бы сильным он ни казался себе. Именно поэтому настоящих поэтов мало — Божий дар даётся не всякому. Заставить Поэта служить политике не получается: рано или поздно Он прозревает и начинает говорить правду. А правда власть имущим опасна и грозит многим. Поэтому поэтов убивают, убивают по-разному, гнусно-изобретательски… Русские гении не умирают. Словно за ними ревниво следят: чуть поднимаются — их убирают — пуля, петля, провокация, яд… Пушкин, Есенин, Шукшин, Маяковский, Лермонтов, Гоголь, Высоцкий, Рубцов, и Гумилёв, и Тальков, и Тарковский… Не перечислить, в конце-то концов. Певчая доля в итоге прекрасна — в Вечность восходит, как в небо звезда… Быть настоящим Поэтом опасно. Быть Настоящим — опасно всегда… Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома

В этой «былинке» будет много стихов; кто-то не осилит и может её пропустить. Но я приведу те стихи, которые оставили глубокий след в моей душе. А подробности, злачные места биографий вы без труда найдёте и в книгах, и в Интернете. Итак: не объясню почему, но с циклом Марины Цветаевой о гибели Маяковского я познакомился совсем недавно. Объём его большой, но нет другого способа передать чувства великой Поэтессы об уходе гениальных Поэтов. Да и ей самой недолго оставалось мучиться на бренной земле…

МАЯКОВСКОМУ
1.
Чтобы край земной не вымер
Без отчаянных дядей,


Будь, младенец, Володимир:
Целым миром володей!

2.
Литературная — не в ней
Суть, а вот — кровь пролейте!
Выходит каждые семь дней.
Ушедший — раз в столетье

Приходит. Сбит передовой
Боец. Каких, столица,
Еще тебе вестей, какой
Еще — передовицы?

Ведь это, милые, у нас,
Черновец — милюковцу:
«Владимир Маяковский? Да-с.
Бас, говорят, и в кофте

Ходил»...
Эх кровь твоя — кровца!
Как с новью примириться,
Раз первого её бойца
Кровь — на второй странице
(Известий).

3.
«В гробу, в обыкновенном тёмном

костюме, в устойчивых, грубых

ботинках, подбитых железом, лежит

величайший поэт революции».
«Однодневная газета»,

24 апреля 1930 г.
В сапогах, подкованных железом,
В сапогах, в которых гору брал —
Никаким обходом, ни объездом
Не доставшийся бы перевал, —

Израсходованных до сиянья
За двадцатилетний перегон, —
Гору пролетарского Синая,
На котором праводатель — он.

В сапогах — двустопная жилплощадь,
Чтоб не вмешивался жилотдел, —
В сапогах, в которых, понаморщась,
Гору нёс — и брал — и клял — и пел —

В сапогах и до и без отказу
По невспаханностям Сентября,
В сапогах — почти что водолаза:


Пехотинца, чище ж говоря:

В сапогах великого похода,
На донбассовских, небось, гвоздях.
Гору горя своего народа
Стапятидесяти (Госиздат)

Миллионного… — В котором роде
Своего, когда который год:
«Ничего-де своего в заводе!»
Всех народов горя гору — вот.

Так вот в этих — про его Рольс-Ройсы
Говорок еще не приутих —
Мёртвый пионерам крикнул: Стройся!
В сапогах — свидетельствующих.

4.
Любовная лодка разбилась о быт
И полушки не поставишь
На такого главаря.
Лодка-то твоя, товарищ,
Из какого словаря?

В лодке, да еще в любовной
Запрокинуться — скандал!


Разин — чем тебе не ровня? —
Лучше с бытом совладал.

Эко новшество — лекарство
Хлещущее, что твой кран!
Парень, не по-пролетарски
Действуешь, — а что твой пан!

Стоило ж в богов и в матку
Нас, чтоб — кровь, а не рассвет! —
Класса белую подкладку
Выворотить напослед.

Вроде юнкера, на «Тоске»
Выстрелившего — с тоски!
Парень! не по-маяковски
Действуешь: по-шаховски.

Фуражечку б на бровишки
И — прощай, моя джаным!
Правнуком своим проживши,
Кончил — прадедом своим.

То-то же, как на поверку
Выйдем — стыд тебя заест:
Совето-российский Вертер.
Дворяно-российский жест.

Только раньше — в околодок,
Нынче ж…
— Враг ты мой родной!
Никаких любовных лодок
Новых — нету под луной.

5.
Выстрел — в самую душу,
Как только что по врагам.
Богоборцем разрушен
Сегодня последний храм.


Ещё раз не осёкся,
И, в точку попав, — усоп.
Было, стало быть, сердце,
Коль выстрелу следом — стоп.

(Зарубежье, встречаясь:
«Ну, казус! Каков фугас!
Значит — тоже сердца есть?
И с той же, что и у нас?»)

Выстрел — в самую точку,
Как в ярмарочную цель.
(Часто — левую мочку
Отбривши — с женой в постель.)

Молодец! Не прошибся!
А женщины ради — что ж!
И Елену паршивкой —
Подумавши — назовёшь.

Лишь одним, зато знатно,
Нас лефовец удивил:
Только вправо и знавший
Палить-то, а тут — слевил.

Кабы в правую — свeрк бы
Ланцетик — и здрав ваш шеф.
Выстрел в левую створку:
Ну в самый-те Центропев!

6.
Зёрна огненного цвета
Брошу на ладонь,
Чтоб предстал он в бездне света,
Красный, как огонь.

Советским вельможей,
При полном Синоде…
— Здорово, Серёжа!
— Здорово, Володя!

— Умаялся? — Малость.
— По общим? — По личным.
— Стрелялось? — Привычно.
— Горелось? — Отлично.

— Так, стало быть, пожил?
— Пасс в некотором роде.
— …Негоже, Серёжа!
— …Негоже, Володя!

— А помнишь, как матом
Во весь свой эстрадный
Басище — меня-то
Обкладывал? — Ладно

Уж… — Вот те и шлюпка,
Любовная лодка!
Ужель из-за юбки?
— Хужей из-за водки.

Опухшая рожа.
С тех пор и на взводе?
— Негоже, Серёжа.
— Негоже, Володя.

— А впрочем — не бритва —
Сработано чисто.
Так, стало быть, бита
Картишка? — Сочится.

— Приложь подорожник.
— Хорош и коллодий.
— Приложим, Серёжа?
— Приложим, Володя.

— А что на Рассее —
На матушке? — То есть
Где? — В Эсэсэсэре
Что нового? — Строят.

Родители — родят,
Вредители — точут,
Издатели — водят,
Писатели — строчут.

Мост новый заложен,
Да смыт половодьем.
Всё то же, Серёжа!
— Всё то же, Володя.

— А певчая стая?
— Народ, знаешь, тёртый!
Нам лавры сплетая,
У нас, как у мёртвых,

Прут. Старую Росту
Да завтрашним лаком.
Да не обойдёшься
С одним Пастернаком.

Хошь, руку приложим
На ихнем безводье?
Приложим, Серёжа?
— Приложим, Володя!

— Еще тебе кланяется…
— А что добрый
Наш Льсан Алексаныч?
— Вон — ангелом! — Фёдор

Кузьмич? — На канале:
По красные щёки
Пошёл. — Гумилёв Николай?
— На Востоке.

(В кровавой рогоже,
На полной подводе…)
— Всё то же, Серёжа.
— Всё то же, Володя.

А коли всё то же,
Володя, мил-друг мой, —
Вновь руки наложим,
Володя, хоть рук — и —

Нет.
— Хотя и нету,
Серёжа, мил-брат мой,
Под царство и это
Подложим гранату!

И на раствороженном
Нами Восходе —
Заложим, Серёжа!
— Заложим, Володя!

Много храмов разрушил,
А этот — ценней всего.
Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.
Савойя, август 1930

…14 апреля 1930 года у Маяковского была в гостях 22-летняя актриса театра Вероника Полонская, на которой он хотел жениться. Просил остаться с ним, но она отказалась и вышла. Раздался выстрел. «У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору. Мне казалось, что прошло очень много времени, пока я решилась войти. Но, очевидно, я вошла через мгновенье: в комнате еще стояло облачко дыма от выстрела. Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки. На груди его было крошечное кровавое пятнышко. Я помню, что бросилась к нему и только повторяла безконечно: — Что вы сделали? Что вы сделали? Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и всё силился приподнять голову. Казалось, он хотел что-то сказать, но глаза были уже неживые…» Маяковский выстрелил в себя в 10.15 утра. В 10.16 станция «скорой помощи» приняла вызов, в 10.17 машина с медиками выехала. Когда Полонская спустилась во двор, машина уже подъезжала. Но врачи могли только констатировать летальный исход.

ПОСМЕРТНОЕ ПИСЬМО МАЯКОВСКОГО
«В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сёстры и товарищи, простите — это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля — люби меня.
Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сёстры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты им устроишь сносную жизнь — спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.

Как говорят —
«инцидент исперчен»,
Любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчёте
и не к чему перечень
взаимных болей,
бед и обид.

Счастливо оставаться.
Владимир Маяковский.
12.04.30 г.

Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным.
Сериозно — ничего не поделаешь.
Привет.
Ермилову скажите, что жаль — снял лозунг, надо бы доругаться.
В.М.
В столе у меня 2000 руб. — внесите в налог».

* * *
Когда в последний раз я побывал на Ваганьковском кладбище в 1986 году, на могиле Есенина стояло надгробие, которого нынешнее поколение уже не застало.
Я стою над могилой Сергея Есенина…
Ветер листья на скорбные плиты намёл,


Сколько в городе этом навеки поселено
Неразгаданных судеб, забытых имён.

Может, кто-то из них в те далёкие годы
Знал при жизни поэта. Встречал, говорил.
От хулы заслонял, и берёг в непогоды,
И боялся за хрупкость невидимых крыл.

Он прошёл по земле, по распахнутым душам…
И когда закружилось над ним вороньё,
По Москве, по кабацкой, — по той и грядущей —
Он на добрых руках плыл в безсмертье своё.

Но осталась Россия — навеки любимой
В каждой строчке его, полной грусти и гроз.
И с надгробья он смотрит умышленно мимо —
Мимо скорби и жалости, вздохов и слёз…
Андрей Дементьев
Долгие годы самоубийство Есенина было единственной причиной его кончины. И лишь в 1990 году на основе посмертных фотографий поэта, снятых в гостинице, во время судебно-медицинской экспертизы, на похоронах была поставлена под сомнение добровольность ухода его из жизни. Если разглядите, сможете увидеть чёрную круглую пробоину помимо раны на лбу. Специалисты по судебно-медицинской экспертизе полагают, что это похоже на след от пули или удара.
Ещё странность: такой аккуратный в жизни Сергей Александрович не мог перед смертью перевернуть в номере буквально всё вверх дном, вывалить содержимое своего чемодана. В ходе освидетельствования таинственно исчез со спинки стула пиджак поэта.
И много других странностей, отвергающих самоубийство.

ТАЙНА «АНГЛЕТЕРА»
Он приехал в Ленинград не для погибели —
От преследований силился сбежать.
Ведь и в жизни, и в судьбе его обидели,
Подтолкнув ходить по лезвию ножа.

Он немало побродил-поездил по миру.
И теперь его приветил «Англетер».
Поселяясь в уже знакомом пятом номере,


Как он жил? О чём мечтал? Чего хотел?

За окном — громада серая Исаакия,
А в душе стихов нетленных вьётся нить.
У Есенина бывало в жизни всякое,
Но не думал счёты с жизнью он сводить.

Чья рука ему в ночи петлю готовила?
Кто изранил лучезарное лицо?
Ах, судьба непредсказуемо-фартовая,
Что ж ты прячешь лиходеев-подлецов?

Много тёмного случается в истории.
Дни летучие события гранят.
Тени прошлого в отеле перестроенном
Тайну гибели Есенина хранят.
Александр Потапов, р. 1954, Рязань

ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО ЕСЕНИНА
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
27 декабря 1925 года, за день до смерти.
Говорят, что оно было написано кровью.

«АКТ 28 декабря 1925 года составлен мною, уч. надзирателем 2-го от. Л.Г.М. Н.Горбатовым, в присутствии понятых… Мною был обнаружен висевший на трубе центрального отопления мужчина в следующем виде: шея затянута была не мёртвой петлёй, а только с правой стороны шеи, лицо обращено к трубе… труп висел под самым потолком и ноги были около 11/2 метров. При снятии трупа с верёвки и при осмотре было обнаружено на правой руке повыше локтя с ладонной стороны порез на левой руке на кисти царапины, под левым глазом синяк, одет в серые брюки, ночную рубашку, чёрные носки и чёрные лакированные туфли». Меня поражает: зачем перед смертью надевать ночную сорочку и лакированные туфли?..
За понятых под «Актом» расписались литераторы Вс. Рождественский, П. Медведев, М. Фроман и В. Эрлих. Обращает на себя внимание факт отсутствия типичных следов удушения — высунутого языка, покраснения лица и прочих. За то, что Поэт не собирался уходить из жизни, говорит и он сам:

Пусть для сердца тягуче колко,
Это песня звериных прав!..
…Так охотники травят волка,
Зажимая в тиски облав.

Зверь припал… и из пасмурных недр
Кто-то спустит сейчас курки…
Вдруг прыжок… и двуногого недруга
Раздирают на части клыки.

О, привет тебе, зверь мой любимый!
Ты не даром даёшься ножу!
Как и ты — я, отвсюду гонимый,
Средь железных врагов прохожу.

Как и ты — я всегда наготове,
Хоть и слышу победный рожок,
Но отпробует вражеской крови
Мой последний, смертельный прыжок…
Сергей Есенин

В книге «Тайна смерти Есенина» исследователя А. С. Прокопенко есть свидетельство бывшей штатной уборщицы гостиницы «Англетер» Варвары Васильевой, которая обслуживала пятый номер. Она отчётливо помнит, как какие-то личности вечером 27 декабря не то с чердака, не то из подвального помещения тащили к пятому номеру тело человека. Когда она сообщила об этом учёным мужам, над ней только посмеялись…

ПОСМЕРТНАЯ МАСКА ПОЭТА, КОТОРУЮ Я УВИДЕЛА В ДЕНЬ ЕГО РОЖДЕНЬЯ
Эта маска — его… Это он?
Он повесился, есть утвержденья.
Нынче день его похорон
Для меня, а не день рожденья.

Не нуждается он в речах.
Это он — с подбородком побритым,


Со страданьем во всех чертах,
С переносьем пробитым.

Он читаем, любим, знаменит,
Больше нет на него запрета.
Что ж Казанская не звонит,
Не оплакивает поэта?

Он стихов не напишет уже,
Жизнь свою не доскажет уже…
До свиданья, поэт, до свиданья…
Сколько ж было страданья в душе,
Если в маске столько страданья!
Нина Краснова

…Теперь на престижном Ваганьковском над могилой Поэта поставили совсем другое надгробие. Но если бы там был насыпан только песчаный холмик, русские люди всё равно приходили бы туда с цветами почтить память великого Русского Поэта. Вытравить из истории человека, живущего в душе каждого русского, — дело невозможное. На сердце рубцы непрощённых обид, нервы натянуты в нить. Убит Гумилёв. И Есенин убит. Стихи невозможно убить. Поныне Есенин народом любим. Мы не забудем, скорбя, девический крик на прощании с ним: «За что же убили тебя?!» И снова, и снова над пропастью лет шипение змей в ответ: «За то, что он русский. За то, что поэт. За то, что он — русский поэт». Валерий Фокин

НА ВАГАНЬКОВСКОМ КЛАДБИЩЕ
Мир тебе, Сергей Есенин,
И поклон сибиряков!
Все твои стихотворенья —
Как река средь берегов.

Мчит река, дорогу сверив,
Ей Природа — мать и друг —
Пусть она течёт на север
Или с севера на юг.

А река — что древо: русло —
Ствол — с притоками ветвей…
Ты поэт исконно русский —
От вершины до корней.
Как одна большая песня
Родины! И голос твой
Не убить — хоть сам убейся,
Не загрызть — хоть волком вой.

Как рыдание кукушки.
Точно трели соловья…
В каждой русской деревушке
Песня слышится твоя.

Потому как век от века
Русским людям не чужа
Честь и совесть человека,
Слух и зрение — душа.

Над тобою суд свершили:
Раньше — врали, нынче — врут…
С этим злом они прожили.
С этим злом — они умрут!
Владимир Балачан, Омск

А что же Поэтесса, с которой мы начали «былинку»?
…В 1939 году Марина Цветаева, получив заверения в безопасности, вслед за мужем Сергеем Эфроном и дочерью Ариадной вернулась в СССР; жила на даче НКВД в Болшево. 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября — муж Эфрон; в августе 1941-го был расстрелян. Ариадна после пятнадцати лет репрессий реабилитирована в 1955 году.

31 августа 1941 года Цветаева повесилась. Похоронена на Петропавловском кладбище в г. Елабуге. Точное нахождение могилы до сих пор неизвестно. Перед смертью она оставила три записки, одну из которых — сыну — я привожу дословно: «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь, — что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик».

«САМОУБИЙСТВО»
Был вечер музыки и ласки,
Все в дачном садике цвело.
Ему в задумчивые глазки
Взглянула мама так светло!

Когда ж в пруду она исчезла
И успокоилась вода,
Он понял — жестом злого жезла
Её колдун увлёк туда.

Рыдала с дальней дачи флейта
В сияньи розовых лучей…
Он понял — прежде был он чей-то,
Теперь же нищий стал, ничей.

Он крикнул: «Мама!», вновь и снова,
Потом пробрался, как в бреду,
К постельке, не сказав ни слова
О том, что мамочка в пруду.

Хоть над подушкою икона,
Но страшно! — «Ах, вернись домой!»
…Он тихо плакал. Вдруг с балкона
Раздался голос: «Мальчик мой!»

В изящном узеньком конверте
Нашли ее «прости»: «Всегда
Любовь и грусть — сильнее смерти».
Сильнее смерти… Да, о да!..
Марина Цветаева, +1941

Хотя отпевание самоубийц в Русской Православной Церкви запрещено, в 1990 году Патриарх Алексий II после прошения группы верующих, включая сестру, Анастасию Цветаеву, дал благословение на отпевание Цветаевой в церкви в московском храме Вознесения Господня у Никитских ворот.