ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 Гони, старик, свою лошадку! Былинки

«ВОЙНА УМЕНЬШИТ ЖИЗНЬ ТВОЮ НА СВЕТЕ»
Конец января, 31 число, день смерти папы, ушедшего от нас в 1981 году. Я не стану вновь рассказывать о Григории Ивановиче Ракове (1914 – 1981) – вы можете прочитать подробности его жизни в моей книге «Повторение пройденного», изданной в «Сатисе» в 2008 году. А уж путь поколения ах, как прост – внимательно погляди: позади кресты, кругом погост и снова кресты впереди. Ольга Берггольц †1975. 27 лет прошло, а память болит и сердце не на месте. Самое поразительное, что в письмах отца к старшему брату Эдуарду я нашёл ответ на вопрос, как писать «былинки», и использовал этот приём раньше, чем прочитал записки:  «И еще одно. Я упоминал выше Dichtung =поэтическое творчество=сгущение. Как в прозе, так и в стихах, если это не специальный прием, нельзя «разжевывать» читателю все детали. А следует давать такие «узловые», наиболее выпуклые черты повествования, так «сгустить» текст, чтобы читатель сам угадал, соучаствовал в создании той атмосферы, эмоций, которых добивается автор. Если этого не соблюдать, - и стихи, и проза будут «вялыми», растянутыми, малодейственными», - объяснял отец.
Именно на принципе «сгущения» построены мои «былинки», именно с этой целью я вставляю в них множество стихов, которые не только «сгущают», но и расширяют, видоизменяют литературное пространство, делают его объёмным, подталкивают читателя к собственным воспоминаниям и выводам, уводят в собственное прошлое и мыслятся уже не как написанные кем-то, а отражением собственных мыслей и переживаний. Вот какого советчика я потерял в лице родного отца! Стихи – вторая жизнь моя, вернее, жизни продолженье. Ещё вернее – к жизни я лишь временное приложенье. Борис Филиппов †1962
Вам не скучно от моих размышлений, дорогой читатель? Но я не устаю поражаться чуду: через множество лет в письмах, адресованных брату, я нашёл то, что папа написал мне.
Пользуясь случаем, должен перед вами, мой друг-читатель, повиниться: в той книге я случайно приписал отцу стихи, написанные Николаем Асеевым; он сделал надпись на своей фотографии в Хибиногорске и подарил будущей жене Верочке. Теперь я понял, почему папа не поставил имени поэта: в 30-е годы стихи Николая Асеева †1963 знала вся страна:

Я тебя запомнил до’крепка,
ту, что много лет назад
без упрёка и без окрика
загляделась мне в глаза.

Ту, что шла со мной и мучилась,
шла и радовалась дням
в те года, как вьюга вьючила
груз снегов на плечи нам…

Простите, что невольно ввёл вас в заблуждение. Но именно эти стихи написаны отцом неслучайно - они точно отражали его настроение:
«Горный кряж заслонял горизонт почти со всех сторон. Во время частых буранов в нём сутками кружились крупные хлопья снега, перемещавшиеся с огромной скоростью и создававшие непроницаемую завесу, сквозь которую ничего нельзя разглядеть на расстоянии вытянутой руки», - пишет отец в книге воспоминаний ветеранов освоения Севера «Хибинские клады» (1972), составителем которой ему довелось быть. А на сохранившемся у меня экземпляре книги есть дарственная надпись: «Самой дорогой для меня клад – ты, моя любимая спутница жизни. Хибины соединили нас на всю жизнь. Дарю тебе, Вера, эту книгу, которая воскресит в нашей памяти дни нашей юности. Григорий Раков, 15.1.73.». Думаю, теперь понятно, почему отец на обороте своего портрета отобразил именно эти асеевские строчки…

Я пишу об отце, маме, близких потому, что хочу оставить о них память – книги не исчезают безследно; это не компьютерные файлы, которые может съесть вирус или отключение электричества. Память о наших родных – это воздух, дающий нам возможность жить и продолжать их дела. Разорвись эта связь – и никакие достижения прогресса не в состоянии удержать страну от духовного и физического распада.
Кто на фу-фу, кто на авось, кто на небось. А ты вертел земную ось: тебе пришлось! Как ни клевещут, как ни врут, что твой характер крут, был тяжче разработки руд твой неучтённый труд. Ты из учительской семьи, родители твои внушали с детства, то бои – в традициях семьи. Борис Слуцкий, (№5,20)
 Пусть в самодельной тетради, пусть от руки и с ошибками, но – пишите! запечатлевайте историю своего рода, семьи, деревни, соседей. Не столько великие люди творят историю – историю творит народ. И если у нас из памяти пропадут, растворятся в бытовой круговерти наши предки, - грош нам цена; и всяческие беды обрушатся на забывчивый безпамятный народ. Отрадно, что Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II неустанно призывает паству вести свою родословную, знать и почитать своих предков.

Всё, что было тобой на земле облюбовано,
Сохранить мне память велит.
Спасибо тебе за всё, Мария Егоровна,
Поклон тебе мой до земли.

Где кустится малина и пахота всхолмлена,
Где ручей вечерами журчит, -
Не остынут следы твои, Мария Егоровна,
И костры не погаснут в ночи.
Евгений Антошкин

… Свою статью-воспоминание о Хибинах отец заканчивает словами: «Накануне отъезда хорошо знакомыми тропами я поднялся к вершине горы Вудъяврчорр. Светило солнце, открывая далёкие перспективы.
А внизу, у подножия горы, раскинулся большой город, слава о котором гремела на всю нашу страну и за её пределами. Тяжело было с ним расставаться, но, покидая Хибиногорск, я имел право повторить вдохновенные строчки, написанные Львом Ошаниным:

Ветер Хибинской тундры
В непогоди рябой,
Резкий, бездомный, мудрый,
Нас поднимал с тобой.

Было потом другое
За эти тысячи дней, -
И самое дорогое,
И горше было, и злей.

Но как бы ни было трудно,
Вот уж который год
Ветер Хибинской тундры
Покоя нам не даёт».

Больше пяти лет папа тяжело болел – стал терять память, забывал свой адрес. Вся нагрузка, конечно, легла на маму. Но как там ни было, от отца у меня остались самые лучшие воспоминания, а наш земной конец ведает лишь Господь Бог.

Шагает, чуждой силой движим,
Как в дни тревоги фронтовой,
Майор в мундире тёмно-рыжем
Туда-сюда, как часовой.

Дворовые свистят мальчишки,
А он, контуженный войной,
Шагает так без передышки
С конца последней мировой.

Его назад ведут, в квартиру,
А он – по комнате ходить.
Так что придумать нужно миру,
Чтобы его остановить?

Так, нас в лицо не узнавая,
Чеканит время тишины
Забытых в днях победнях мая
Безумный маятник войны.
Ирина Семёнова

… И опять стайка синичек вертится над кладбищенской тишиной. Но сегодня я запасся пшеном и щедро рассыпаю для вас угощение: порадуйте нас и почивших своим весёлым щебетаньем. До скорого свидания, папа!

Стою, как будто в землю врос,
к твоей, отец, склонясь могиле.
С тобой всю жизнь мы жили врозь,
всю жизнь мы врозь с тобою жили.
И вот сейчас стою, скорбя,
вблизи твоей простой оградки…
Так редко видел я тебя,
так наши встречи были кратки.
… Есть фото у меня твоё:
на нём – твоя рука упруго,
весь день сжимавшая цевьё,
навек легла на плечи друга.
Ещё ты молод, но война
не за горами. На примете
ты у неё уже: она
уменьшит жизнь твою на свете.
Ещё смешлив ты, ладен весь.
ещё ты счастлив на пределе,
а значит, я уж где-то есть:
смеюсь и плачу в колыбели.
… Отец, как жаль, что не пришлось
избыть разлуку нам, но если
с тобою жизнь мы жили врозь,
зато всю вечность будем вместе.
Юрий Денисов

Смиренно прошу вас, мои читатели, помолиться о упокоении души р.Б.Григория и Веры. Попросите меня вы – я тоже стану молиться за ваших близких. Так происходит соединение и наших православных сердец воедино.