|
Повторение пройденного. Былинки
Ладога – огромное блюдце,
наполненное когда-то чистейшей питьевой водой. Предки
называли озеро – Нево. Это даже не озеро, это маленькое
несолёное море площадью около 18 тысяч квадратных км и
глубиной до 230 метров со множеством островов. Здесь
проходила в Великую Отечественную войну Дорога Жизни длиной
в 45 км, спасшая сотни тысяч ленинградцев от неминуемой
смерти. И вдруг в пути нежданно и негаданно, как спирта
голубое полыхание, за ближним лесом приоткрылась Ладога, да
так, что захватило нам дыхание. А мы спешим, того ещё не
ведая, что перед нами, добрая и гордая, стихия, обручённая с
Победою, самой судьбою ставшая для города. Соединяя
сказочное с былями, меня любовью одарили надолго живой воды
и ветра изобилие и светлое девичье имя Ладога. Юрий
Николаев
Из воды, из тумана –
скользкий бок маяка…
Не болела бы рана, да она
глубока.
Запах свежего стога и
сухого дымка…
Отдохнула б дорога, да не
может пока.
Сушняком обгорелым мы до
нынешних дней
Из войны под обстрелом
всё выходим по ней…
Людмила Барбас, СПб
В Санкт-Петербурге из кранов
течет именно ладожская вода, правда, очищенная из-за
загрязнения озера. Всего полсотни вёрст от города – и совсем
другой воздух, деревья, настроение, мысли… В кустах
прибрежных ветер бродит, темнеет в озере вода, на утонувшем
небосводе уже проклюнулась звезда. А лес молчит, не
шевелится, и надо мною на сосне сидит внимательная птица,
совсем неведомая мне. Она, как я, не наглядится на эти дикие
края. А может, это и не птица, а любознательность моя? Я о
лесном не ведал чуде и не жалел о том ничуть, лишь в лица
людям, в души людям всегда старясь заглянуть, понять их
радости и слёзы до вышины, до глубины. И что мне было до
березы или какой-нибудь сосны! Но убедительно и зримо я
ощутил вдруг здесь, в глуши, как это всё неотделимо от
человеческой души!.. Сергей Давыдов, †2001, СПб.
Середина сентября. Иду
попрощаться с Ладогой. Пусто на уютном песчаном пляже,
разлёгшимся длинным желтым ковром до самого дальнего мыска.
Обычно здесь летом пляж превращается в курорт для «дикарей»;
из удобств – только временный вагончик для любителей пива и
мороженого, при полном отсутствии мусорных урн и прочих благ
цивилизации. Но глобальное потепление внесло поправки в этот
сезон: даже несусветная жара не смогла нагреть ладожскую
воду, поэтому загорали все, а окунались - только отважные.
Поэтому и шуму в деревне было намного меньше, а для дачных
постояльцев это в радость.
Я люблю Ладогу в дни
непогоды, когда иссиня-чёрное низкое небо покрыто тяжелым,
набухшим влагой одеялом, и где-то вдали уже стреляют молнии,
то поодиночке, то короткими неровными очередями, а сам звук
может и не дойти до слуха – так далеко еще с треском
разрываются небеса. Но скоро они окажутся над тобой, и
странное ощущение охватывает тебя: хочется спрятаться и в то
же время остаться на месте, стать свидетелем поразительного
величия картины.
Осенний дождь тяжелыми
каплями смывает следы пребывания человека у озера; только
полиэтиленовые бутылки привычно раскачиваются и в такт
дождевым ударам отбивают равнодушную дробь…
Безлюдным до следующего лета
останется пляж; только местные рыбаки будут спускать в озеро
на воду свои баркасы, да неугомонные чайки, словно
стремительные истребители, не перестанут сторожить место.
Здравствуй, пляжик
песчаный,
И прощай – мне пора!
Пожелай на прощанье
Мне немного добра!
Я тебе пожелал бы
Сотни маленьких ног,
Чтоб казался им палубой
Твой горячий песок!
И мои запорошены
Там песочком следы…
Пусть лежат, как
картошины,
В глубине борозды.
Владимир
Бейлькин |
