|
Повторение пройденного. Былинки
Кажется, мы сумели добиться
того, что каждый ребенок, еще сосущий соску, уже знает, что
алкоголь – яд. Чем больше пишется и говорится о пьянстве,
тем ниже возраст пьющих; проблема может возникнуть уже в
детском саду. О школе я даже не говорю. Но тем не менее и
отступая, надо продолжать эту неравную, почти не приносящую
побед, войну. Иначе мы просто исчезнем. Бывший СССР имел
пятьдесят процентов валового национального дохода от продажи
алкоголя. Все страны мира признают право государства на
монополию отравой – денежная выгода слишком велика. А наши
мудрые законодатели не только отдали в частные руки продажу
«зеленого змия» - они даже не хотят пиво признать
алкогольным напитком. Я знаю, почему так. И вы знаете.
Испытав на собственной шкуре все «прелести» запойной жизни,
я просто должен – пусть стихами поэтов – напоминать пьющим о
горе, которое они несут себе, несут ближним, закрывая
измученной душе дорогу к свету.
Верю, что хотя бы одному
падшему эта «былинка» поможет встать на ноги.
ПЬЯНЫЕ
Подошли пьяней последней
пьяни, языки ворочаются еле: «Батя! Мы ведь тоже –
христиане! Всё – законно! И кресты – на теле!.. Н-ну…
грешны… Н-ну… «приняли» с устатку… Может, перебрали мы
немного… Вот скажи: какую-то разрядку мужики себе позволить
могут?!» «Что сказать вам – христианам пьяным, коли залиты
глаза и уши?! Вам бы страшным плачем покаянным сотрясти свои
хмельные души! Плачем взор очистить до прозренья, да и слух
открыть стенаньям слёзным! Разглядеть, расслышать ясно
время, что летит на нас потоком грозным! О какой глаголете
«разрядке» пред его стремительной водицей?! От неё не
спрятаться вам в пьянке, никаким безумьем не прикрыться.
Время покаяния нам, братья, малое отпущено сегодня. Крест на
теле – образ сораспятья с Господом. В нём кровь течет
Господня! Вы ж его несёте в ад разгула, выставляя символом
обманным…»… Это только в помыслах мелькнуло. Слов таких не
доверяют пьяным.
Протоиерей Вячеслав Шапошников, Кострома.
СУЖЕНЫЙ
Вот он – итог
вдохновенья, исканья,
Обожествленья – Бог мой!
Жизнь, превращенная в зал
ожиданья
пьяного мужа домой.
В зеркало глянешь с
тишайшим презреньем:
«Мой непутёвый двойник!
Как ты с талантом твоим и
везеньем
жизни подобной достиг?
Да неужели тебе присягала
пылких влюблённых
орда?..»
… Тяжко вздыхая,
последний с вокзала
поезд ушел в никуда.
Диана Кан, Новокуйбышевск
ДНО
Женщина с глубокого
похмелья,
улыбаясь гниловатым ртом,
самокрутку с ядовитым
зельем
жадно курит над рябым
прудом.
Небо осыпает мокрой
пылью.
Пруд дымит, волнуется,
дрожит…
Утка сонно расправляет
крылья,
тяжело по берегу бежит.
Женщина поникла и
намокла.
Мне идет навстречу не
спеша.
И глядит сквозь слёзы,
как сквозь стёкла,
жизнью пренебрегшая душа.
Наталья Рябинина
ЛИТР ВОДКИ
Много в нашей Покровке
Полуспившихся рож.
Горше нашей зубровки
Не ищи – не найдешь.
Наша правда – в стакане!
Продышался, припал…
И ещё один Ваня
Смертью храбрых упал.
Не сгущаю палитру –
Это ж надо суметь:
Окаянную литру
Натощак одолеть.
Если в каждой утрате
Разобраться – представь!
–
Нам метелей не хватит
Замести эту явь.
Что, казалось бы, проще –
Просто в поезд садись.
Пашни, домики, рощи:
И катись, и катись!
Пей цейлонский вприкуску
Да в окошко смотри.
Под Орлом или Курском
Полегчает внутри.
И травиться с чего бы?
Эка даль! Эка высь!
Будь счастливым до гроба,
Только Богу молись.
Но уставившись в небо –
И охота реветь.
До чего же нелепа
Наша русская смерть!
До чего же безсильны
Вековые мечты!
До чего же, Россия,
Одинокая ты!
Валерий Дударев
РОДНЯ
Приходите прощаться! Она
отжила, отрыдала, и закрыла глаза, и ладони сложила под
грудь. На поблекшем трюмо голубое висит покрывало. Скромный
гроб начинен и в последний торопится путь. А родня
мельтешит: сын встречает гостей у порога, а в прихожей сноха
и любимого внука жена. Они бабке на грудь дали миску –
собрать ради Бога. И теперь стерегут, чтоб на скорбь не
упала цена. Причитанье снохи об издержках больших на
леченье, и похмельного сына глухая под окнами брань. Ей уже
не страшны ни упреки родни, ни мученья. Пропадает из миски
усопшей последняя дань. А безсмертной душе всё живое –
размытые тени. Ей открылось начало за гранью земного конца.
Не старуха – девчонка, пред ней голубые ступени. Наверху
новый дом, видит бабку, и мать, и отца. И садятся за стол, и
приветствуют душу родную, и светлеет она, забывая прошедшую
жизнь. А внизу на поминках гармошка визжит плясовую, видно,
спьяну забыли, зачем они там собрались.
Марина Гах.
ЗА НАС!
С мужиками выпьем, стоя,
И закусим сухарем
За былое, за застои,
Живы будем, - не помрем.
За детей, за жен
поднимем,
Хлебом с килькой зажуём.
Олигархи – что нам с
ними,
Живы будем, - не помрем.
А хмельные – ой как
можем,
Нас не троньте – зашибём!
С горькой жизнь нас не
тревожит.
Молодыми, жаль, помрём.
Николай Бакушин
ПЬЯНАЯ ТРОЙКА
Напоили на свадьбе коней
самогоном.
Сбруей крупы стянули,
насели гурьбой.
Бубенцы заменили
бутылочным звоном.
И – айда! – без разбору и
наперебой:
кто бичом,
кто словцом,
кто за вожжи тягает…
Но от боли и хмеля одурел
коренник,
укусил пристяжную,
оглобли лягает,
на дыбы – и понес по
степи напямик.
Косит глазом назад,
улыбаясь мертвецки,
волны судорог,
пена
и снега по грудь.
По бокам пристяжные, как
злые невестки,
ржут зазывно,
играют
и надвое рвут.
Перебиты бутылки.
Повыпали люди:
те, кто пил,
кто ругался,
кто бил по ногам.
И расхристан возок. И
веселья не будет!
Лишь волочатся вожжи по
взрытым снегам…
Разнуздалась душа! И поди
успокой-ка.
Лишь кровавится муть
воспаленных белков.
Лишь несёт и несёт
оголтелая тройка.
И потеряно звонкое
счастье подков…
Владимир Берязев
ДРУЗЬЯ
Из друзей деревенского
детства не осталось ни одного. И куда же могли они деться
без войны, без такого всего? Все лежат они рядом со школой,
где учились когда-то кой-как: чегардили оравой весёлой и
зверели в кипении драк. Возле школы малюсенькой этой, возле
груды церковных камней, под крестами по прежним заветам и
под звёздами нынешних дней. Фотокарточки ваши желтеют, годы
жизни означены здесь… И от дат этих ужасом веет: двадцать
три, двадцать пять, двадцать шесть… Или вы в неродимой
Отчизне, не в родном проживали краю? Или край стал негоден
для жизни? С ног сшибает, как в жарком бою. Опилися,
облопались зелья: тот раздавлен, тот кем-то убит… А вон тот
удавился с похмелья, но зато голова не болит. Вот и новые
фото. А это сыновья погребенных отцов! И уж ихняя песенка
спета – подались на родительский зов. Хоть по пальцам
считай, что осталось! А сочтешь ли, которых смело? «Горе
горькое по свету шлялось и на нас невзначай набрело!»
Анатолий Брагин
РАСЦВЕЛИ НЕЗАБУДКИ
С каким обречённым
упорством
Старуха в перчатках
безпалых,
Семян – по копейке
наперсток –
Весь день на ветру
предлагала.
Семян многолетней
ромашки,
Семян голубой незабудки…
А рядом, пиджак
нараспашку,
Ни глаз, ни лица не
забуду,
Стоит её сын, караулит.
Считает в ладони копейки.
Пивная гудит словно улей,
Дружки его ждут на
скамейке.
И сына опомнится просит
Старуха сквозь горькие
слёзы,
Старуха седая как осень –
Когда опадают березы.
Мне жалко, мне больно,
Мне жутко.
И я подставляю кармашек.
«И мне – на пятак
незабудок,
И мне – на копейку
ромашек…»
И вот ни шнурков, ни
тетрадок…
И чем мне помочь её горю?
Я сею цветы между грядок,
Я сею цветы на пригорке…
А сын её пьёт безпробудно,
Шумит, что женою не
понят.
…Весной расцветут
незабудки,
А осенью бабку схоронят.
Людмила Шикина
Х
Закончен день. Его
усталость
Теплела на лице лучом.
О вечном думать
оставалось
Или не думать ни о чём.
А ты спешила в сад за
сыном.
И это стало, Боже мой,
Твоим всегдашним
дефицитом –
За ручку взять, вести
домой.
А в сумерках сжималась
нежность
Из-за желания любить.
Когда имеет вечность
внешность,
Она должна такою быть!
А ты стоял. Но не
молитвой
В себя глазами погружён.
Ты в очереди за поллитрой
Стоял с нечаянным
дружком.
А город, типовой и
скучный,
Как головою – кирпичом,
Железом, мусорную кучей,
-
Прилежно думал ни о чём.
Сергей Донбай,
Кемерово
Я хуже, чем тот,
кто рубаху пропьёт.
Он – завтра последнюю
скинет рубаху
и на амбразуру
с размаху пойдет.
А я хоть не пью –
помираю со страху,
предчувствуя будущее,
идиот.
Протоиерей Андрей Логвинов
Просмотрел несколько интернет-сайтов в поиске ответа на
вопрос: сколько же людей умирает в Росси за год от пьянства?
Оказывается, назвать точную цифру никто не может: различные
методики по-разному исчисляют смерть от алкоголизма. Но все
они сходятся в одном: цифра погибающих от водки составляет
несколько миллионов человек в год! Больше мне нечего
сказать… |
