Повторение пройденного. Былинки

«В каждом возрасте – мера другая…»

Надеюсь, зная меня, читатель уже не подумает, что я красуюсь или стараюсь выглядеть лучше. Но с ужасом жду я приближения собственного 60-летия. Да, уже арендован зал, составлен список приглашенных, будет куплен новый красивый костюм, подписаны приглашения, но за всеми этими приятными, согласитесь, хлопотами не забывается, что ты окажешься в центре внимания, что о тебе будут говорить только хорошее, преувеличивая достоинства и забывая о недостатках. А юбиляр, в свою очередь, должен о каждом госте сказать хотя бы одно приятное слово. Вы не поверите мне, но я очень не люблю быть в центре внимания. Нет, не так: иногда хочу и делаю это, чтобы потом отойти с удовлетворением в сторону. А здесь – три часа словословий, их нужно выдержать, сжавшись в комок, не показать, что тебе стыдно от похвал, но все же приятно. Это сложное чувство радости вперемешку с природной стеснительностью. Поэтому, где могу, стараюсь подобных мероприятий избегать.

Дни тянутся, а годы летят –

Пятьдесят, шестдесят –

Начинается старость,

Когда уже знают, чего не хотят,

Пожелтевшими листиками шелестят

И догадываются, что немного осталось…

Николай Панченко

Да – 60-летие, выход на финишную прямую, а доживешь ты еще очередные десяток трудных лет, - Бог весть… В каждом возрасте – мера другая протяженности дней и минут. Если юн ты, то время шагает не спеша, как усталый верблюд. Повзрослел – и теперь все быстрее дни проносятся – только гляди! Но, ценить их еще не умея, ты надеешься: все впереди! А когда стали силы не теми и в лицо потянуло зимой, разгоняется бешено время – как бегун на последней прямой. Не удержишь его, не раздвинешь, сколько б дел ни закончил в пути. За каким поворотом твой финиш – не узнать, чтоб его обойти. Юрий Воронов. Поэтому и мечется душа заранее, зная, что ей предстоит пережить. Правда, в русском застолье есть одно замечательное качество: когда гости в третий-четвертый раз поднимают чарки, цель собрания становитсяразмытой, и тостующий может запросто заговорить о международном положении или о предстоящих выборах. Даже на поминках, бывает, кто-то заводит застольные песни веселого содержания. Повторяю, это в нашей таинственной русской душе под влиянием алкоголя происходит необъяснимый сдвиг, и люди уже не в состоянии держать на лице постное выражение – жизнь берет свое. И это нормально. Поэтому чем скорее забудут о юбиляре и перейдут, так сказать, к неофициальной части, разобьются на микрогруппы по интересам, тем юбиляру будет легче, честное пионерское! Жаль, что у меня танцы не предусмотрены – тогда процесс пошел бы скорее.

Где-то у Чехова я читал: прислушайтесь издали, какой ровный шум раздается из-за стола, как дружно люди обсуждают нечто общее. Но если вы послушайте двух сидящих рядом соседей, вы с удивлением услышите, что никто никого не слушает, а каждый говорит о своем…

Все юбилеи, юбилеи…

Жизнь наша кухнею разит!

Судя по ним, людьми большими

Россия вся кишмя кишит;

По смерти их, и это ясно,

Вослед великих пустосвятств,

Не хватит нам ста Пантеонов

И ста Вестминстерских аббатств…

Константин Случевский

Но в нашем случае соберутся люди солидные – священники, ученые, писатели, журналисты – их не собъешь, послушать их и полезно, и интересно. Так что неси, юбиляр, свой юбилейный крест. Потом еще не раз вспомнишь о пролетевших минутах. Правда, родное чадо не удостоило поздравить, но к этому нам не привыкать: К телефону зовут без конца, телеграмм и подарков – в избытке, только сын не поздравил отца: от него ни звонка, ни открытки. Почему он не подал вестей, неужели забыл без причины?.. Юбиляр уверяет гостей, что картина – подарок от сына. Юрий Воронов.

ЖИЛИ-БЫЛИ

Если б вдруг назад отбросить

Этих лет смятенный ряд,

Зачесать умело проседь,

Оживить унылый взгляд,

Горе – горечь, горечь – бремя,

Всё – верёвочкой завить,

Если б можно было время

На скаку остановить,

Чтоб до боли закусило

Злое время удила,

Чтоб воскликнуть с прежней силой –

Эх была, да не была!

Да раскрыть поутру ставни,

Да увидеть под окном

То, что было стародавней

Былью, сказочкою, сном…

Этот снег, что так синеет,

Как нигде и никогда,

От которого пьянеет

Сердце раз и навсегда.

Синий снег, который режет,

Колит, жжет и холодит,

Этот снег, который нежит,

Нежит, душу молодит,

Эту лёгкость, эту тонкость,

Эту ломкость, этот снег!

Если б нам, да в переулки,

В переули, в тупички,

Где когда-то жили-были,

Жили-были дурачки,

Только жили, только были,

Что хотели, не смогли,

Говорили, что любили,

А сберечь, не сберегли…

Дон-Аминадо †1957

… Но то, что я стеснительный – истинная правда.

Иещё: мне подарили четыре портфеля и 12 красивых, наверно, дорогих ручек, и много-много всего, нужного и не очень. А всё равно приятно!