Повторение пройденного. Былинки
«С добрым
утром!», «Добрый вечер!»
Все нравится мне в моей
уютной квартире – и дом-то «сталинский» о четырех этажах, и
лестница в подъезде широкая, и площадка перед дверью
огромная, и двор, как в детстве на Хорошевке, зеленый и
просторный, и тишина за окном. Да, за окном тишина, а внизу
под нами сосед живет и по ночам что-то из дерева
конструирует. Да не ночь-другую, а три года с лишком уже
трудится. Сплю-то я плохо, да вы знаете, с таблетками, но от
ночного шума, когда каждый звук, словно барабан звучит, даже
иностранные беруши не спасают.
О БОРЬБЕ С ШУМОМ
Надо привыкнуть к музыке
за стеной,
к музыке под ногами, к
музыке над головой.
Это хочешь не хочешь, но
пребудет со мной,
с нами, с вами.
Запах двадцатого века –
звук.
Каждый миг старается если
не вскрикнуть – скрипнуть.
Остается одно из двух –
привыкнуть или погибнуть.
И привыкаем, кто может, и
погибаем, кто
не может, не хочет, не
терпит, не выносит,
кто каждый звук надкусит,
поматросит и бросит.
Он и погибнет зато.
Привыкли же, притерпелись
к скрипу земной оси!
Звездное передвижение нас
по ночам не будит!
А тишины не проси.
Ее не будет.
Борис Слуцкий †1986
Стал я рукастому соседу по
ночам звонить, но разговора не получалось – что успеем
выкрикнуть друг другу за мгновенье, то наше. А надо сказать,
что на прежней квартире тоже доставал меня сосед-
милиционер: он по ночам ловил наркоманов и в ожидании смены
тихо так играл – поверите ли? – через синтезатор на
барабане. А стенки в «корабле» звуку не препятствовали –
лишь бы потолок удержать. И стал я с молодым
правоохранителем воевать: жалобы писать в разные инстанции,
милицию вызывать по ночам. А что ему родная милиция? Он им
или удостоверение свое показывает, или замолкает на
инструменте играть, услышав шум подъехавшей машины.
Оставалось мне лишь краснеть перед прибывшими милиционерами
и просить прощения за безпокойство. А молодой «санитар
общества» в отместку регулярно прокалывал шины на моем
«Жигуленке», стоявшим у подъезда. Я, помню, все удивлялся –
откуда на питерских дорогах столько гвоздей? Батюшке
жалился, а он в ответ: «Ты вот шума не терпишь, бороться
пытаешься, вот бес тебя и достает». Но слава Богу, смогли мы
оттуда убраться подобру-поздорову. На новом месте
день-другой я настороженно вслушивался, нет ли со двора
шума, не балуется ли кто в доме музыкой нестерпимой. Тихо
все было, и я было успокоился. Но тут заработала у нового
моего соседа столярная мастерская, а у интеллигентных
соседей сверху до упора гремит телевизор.
Уснуть? Но верхние соседи
включили ящик за стеной.
Они телеэкраном бредят,
фильм не пропустят
никакой.
Вот и сейчас…
Тургенев?..Чехов?
Сквозь стенку я не
разберу.
Там кто-то должен был,
уехав,
быть в Костроме уже к
утру.
Он говорит: «Я вам
откроюсь,
я не заставлю вас
страдать…»
Он говорит: «Бунтует
совесть…
Что я могу народу дать..»
Подушку на ухо – и будет!
Но, кажется, напрасный
труд.
Там, за стеной друг друга
любят,
но не об этом речь ведут.
Он говорит: «Не жду
успеха…
Простите… Для своей
страны…»
Он говорит: «Я должен
ехать…»
Она поправит: «Мы
должны…»
Взмывает музыка
прощально,
но долго в тишине слышны
те отголоски жизни
дальней:
«Страданье… Совесть… Мы
должны…»
Наталья Перевезенцева
Но через год наверху
родился ребёнок, и звуки телевизора стихли, а
младенцу-несмышлёнышу рот не закроешь…
Да, батюшка после переезда,
когда квартиру освящал нашу, предупредил меня, счастливого:
«Саша, бес с тобой может переехать, чтобы досаждать. Пока
будешь на шум раздражаться, избавиться от него ты не
сможешь». Но я в счастии тогдашнем слова-то запомнил, но
внимания на них не обратил.
И началось! Три года
боролся, пока не понял – смирись! Написал я тогда, в
Прощеное воскресенье, соседу письмо; не грозил, не пугал
ничем, рассказал ему, кто мы с женой есть и как просим его,
Бога ради, не шуметь по ночам.
ТИШИНА
Все, что на дне и в
вышине,
Живое, неживое,
Принадлежит все тишине
С поникшей головою.
Зачем кричать и рвать
струну,
Охрипшую от лиха?
Мы только будим тишину,
Боясь того, что тихо.
Такого б оседлать коня,
Чтоб взвихрил все,
Но где там,
Как ни кричим, а тишина
Владеет белым светом
Мы множим суету одну,
Шумим и духом никнем,
Нахально будим тишину,
Внезапно сами тихнем.
Рыгор Бородулин
В ту ночь я, конечно,
поначалу не спал – вслушивался в каждый шорох, но тишина
была оглушающая, - и я провалился в сон. Сегодня вторая ночь
наступает, сосед в это самое время стучать по дереву должен,
а у него тишина. Счастье-то какое, Господи! Ну, почему я
сразу по-хорошему не поговорил с человеком – мы бы давно
славно и тихо жили. Учат, учат нас старцы, а мы и в ус не
дуем: †«Если видишь погрешность ближнего, которую ты хотел
бы исправить, если она нарушает твой душевный покой и
раздражает тебя, то и ты погрешаешь и, следовательно, не
исправишь погрешность погрешностью – она исправляется
кротостью», - дал совет преподобный Иосиф(Литовкин).
С соседом мы теперь
раскланиваемся при встрече: «С добрым утром, Михаил
Иванович!» «Здравствуйте, Александр Григорьевич!» А утро и
вправду доброе… Я люблю, когда при встрече мы знакомым и
родным: «С добрым утром!», «Добрый вечер!», «Доброй ночи!» -
говорим. Не от тяги к суесловью и сложилось не вчера это
братское, с любовью, пожелание здоровья, пожелание добра. И
живется вроде лучше, и на сердце веселей, коль другим
благополучья пожелаешь на земле. Александр Яшин.
О ТИШИНЕ
Не истомленную, не
праздную,
Не обеззвученную тьмой,
Я тишину люблю цветастую,
Живую, птичью надо мной.
Не безнадежную, не
гневную,
Не вздрагивающую от
шагов,
А полноправную,
полдневную,
В свеченье трав, в огне
снегов,
В шурщанье чащ, дождей
качаний,
В простом спокойствии
лица,
В сосредоточенном
молчании
Мир создающего Творца.
Не ту, что стынет в скуке
девственной,
А ту, что, полня день
вокруг,
Закономерно и естественно
Родит и вскармливает
звук.
Ирина Снегова
Это я написал вам
«былинку-как-должно-быть», «былинку – сказку». По жизни, к
несчастью, всё происходит наоборот: сосед как стучал
молотком по гвоздям всю ночь, так и продолжал стучать. И
нервы мои не выдержали – я обратился к знакомому, но власть
имущему. И проблема, не могущая разрешиться годами, вдруг
растворилась в воздухе. Не скрою, соседу внушения были
сделаны с чувством, с толком, с расстановкой – не то, что
мои писклявые прошения. И сосед внезапно перестал ночью
продолжать работу, которую он делал на мебельной фабрике
днём. А скоро ли пройдёт испуг – не знаю-не ведаю. Хотел по
традиции присоединить стихотворение примерно с такой
концовкой: Кто-то по утрам с добром встаёт, а кто-то
делает гадости, но пока не нашёл в своих тетрадях.
Придётся написать самому – белым стихом:
«ТРУЖЕНИК»
Сосед подо мною – великий
труженик.
Он рук не покладая,
работает на фабрике мебельной,
Однако, платят ему не так
чтобы много.
Поэтому он, обладая
здоровьем, со сном не считаясь,
Прихватывает с фабрики –
так, пустяки,
ненужные доски, фанеру и
гвозди,
чтоб сделать, к примеру,
стул на продажу.
А что тут худого? Своими
руками
он делает стулья –
прослужат века.
И всё б ничего – только
делает ночью,
где гвоздь забивает он в
голову мне.
Так каждую ночь – не
неделю – годами
семейный бюджет столяра
всё растёт.
А то, что сосед наверху
ненормальный
и требует шум прекратить
до утра, -
ну что он звонит и несёт
ахинею?
Ещё православный, а нету
терпенья…
Подумаешь, ночью стучат
молотком!
А.Раков – после безсонной
ночи.
С добрым утром, Михаил
Иванович!
… И всё-таки после долгих
поисков я нашёл то стихотворение:
В жизни по-разному можно
жить.
В горе можно. И в
радости.
Вовремя есть. Вовремя
пить.
Вовремя делать гадости.
А можно и так: на
рассвете встать
И, помышляя о чуде,
Рукой обожженною солнце
достать
И подарить его людям!
Сергей
Островой, р.1911 |