ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 Знаки припоминания. Былинки

«Если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф.10,14).

- Мама, мамочка, я заболел! – радостно сообщаю я, вернувшись из младших классов. Вчера мы до устали строили снежную крепость, и наверно, простыл. Я трогаю руками зажегшиеся щечки, чувствуя в теле уже начинающуюся болезнь, но так здорово не ходить в школу, не решать задач, а находиться в центре семейного внимания. Мама продолжает копошиться на кухне, я сбрасываю пудовое ватное пальто в предвкушении встречи. Вот сейчас зайдет мама, прикоснется взволнованными губами к моему лбу, пристально заглянет в глаза, заставит высунуть язык, надавит на него чайной ложкой, а я, чуть дурачась, буду тянуть из себя утробное а-а-а-а-а… Поставив диагноз, мама решительно укладывает меня в родительскую постель, накрывает жарким австрийским пуховым одеялом и заставляет лежать. Читать любимого Тома Сойера мне не хочется, я прошу попить чего-нибудь кисленького и скоро засыпаю. Почему-то всегда во время болезни мне снится один и тот же сон: безконечная серая шершавая стена, которую я пытаюсь обойти.

 Болезнь

Третий класс. Температура. Значит, в школу не идти. Апельсин. Лимон. Микстура, сладковатая почти. Полежим тихонько дома, порисуем для себя, почитаем «Детство Темы», книжки умные любя. Ишь как холодно снаружи, как там свищет и метет. Как тепло! Хотя все туже окна стягивает лед. Как тепло. Как небывало многоточия растут. С головой под одеяло – спрячься, съежься, не найдут. Жар проходит… Вяло, вяло дни с картинками бегут. Звонко шаркает терраса. Бьет сосулька по ведру. Капитана Гаттераса приключения беру. Впечатленье производит все, где шум, отвага, звон. Одноклассница приходит: навещает. Я влюблен. Я лежу такой красивый, как солдат, что ранен был. Говорит она: «Счастливый! Две контрольных пропустил. Находилась, научилась. Заболею к декабрю!» Я рисую «Наутилус» и на память ей дарю. Владимир Соколов.

К моему пробуждению уже дымится кастрюля с картошкой в мундире, и я, закутанный в одеяло, вынужден до струек пота дышать горячим паром. Освободившись из душного плена, я вновь засыпаю, и стена уже не кажется такой шершавой.

Утром от простуды не остается и следа, но я-то знаю, что несколько дней будут предоставлены мне. Мама предлагает всякие вкусности, но больше всего я люблю булку с маслом, щедро посыпанную сахарным песком. Я играю на полу оловянными солдатиками, папа на службе, мама в вечном стоянии у плиты, старший брат в школе – и огромное пространство 15-метровой комнаты подвластно только мне. На кровати я строю из одеяла и стула индейский вигвам, на полу – паровоз из табуреток, в руке – почти настоящий пистолет, - и пошла захватывающая игра в разбойников, пиратов, покорителей Северного полюса и освободителей угнетенных негров. Эх, где теперь те хитроумные сюжеты, которые я творил в угоду себе без мыслей на награду!

Но вот входит мама и заставляет кушать противные щи с ненавистными кружочками вареной моркови. Немного покапризничав для приличия, я покорно съедаю несколько ложек супа, а на второе требую принести пюре с котлетой от соседки тети Вали – у мамы так вкусно не получается. Мама берет тетивалину тарелку, кладет в нее свою котлету с пюре, и у меня аж за ушами трещит. Молодец какая, соседка наша тетя Валя!

Еще день-два я предаюсь домашней больничной деятельности, и счастью моему нет предела. Но рано утром лежащего поперек кровати сыночка мама начинает одевать в школу; натягивает чулочки, пристегивает их к поясу. Я хнычу и упираюсь, но мама ставит меня на ноги, я наскоро умываюсь, завтракаю, получаю положенные 10 копеек на пирожок с повидлом и отправляюсь в школу – грызть гранит науки, как почему-то говорит наш классный руководитель Людмила Евгеньевна. Когда-то еще удастся поболеть…

Памяти Тома Сойера

- А ты слыхал, что засыхает

гриб, если на него смотреть?

Клянусь! Свободы не иметь.

А почему, никто не знает.

Посмотришь. Палочку воткнешь.

А через день туда придешь, -

уже засох…

- Кому ты брешешь?

Ты ж все подряд в корзину чешешь.

А может, вправду засыхает

гриб, если на него смотреть?

- Проверь, - твержу себе, - приметь. –

а нож его уже срезает.

Все! Гриб увижу – оставляю!

А как увидел – забываю.

А только срежу – вспоминаю.

Пока растут, их надо брать!

Глядишь, и солнце западает.

Уже пора домой бежать.

А может, вправду засыхает?..

Игорь Шкляревский