Знаки припоминания. Былинки
Наслушавшись и насмотревшись передач о дедовщине в
российской армии, когда новобранца не просто избивают, а
зверски пытают пьяные «деды», после чего у него ампутируют
ноги и половые органы, я решил сравнить свой армейский опыт
конца 60-х с нынешним. Должен сказать, что я всегда стоял за
службу в Вооруженных Силах: страна без защиты – лакомый
кусок для негодяев государственного масштаба.
В
ноябре 1967 года я попал в Свердловск, на Уктус, в
«сержантскую школу» Уральского военного округа, в 40 армию
зенитно-ракетных войск. Школа существует и поныне. 1500
мальчишек со всех концов нашей необъятной Родины на полгода
стали курсантами в/ч 03430; нас разбили на батареи по 300
человек, а батареи – на взводы. Командовал нами так
называемый «постоянный состав» из сержантов и старшин
срочной службы; взвод из 30 питерцев возглавлял косноязычный
капитан. В такой обстановке, когда вокруг все «салаги», и
речи не могло быть о какой-либо дедовщине. Правда, были
другие, прикрытые Уставом «стойко переносить тяготы и
лишения армейской службы», издевательства: о
многокилометровой мойке полов, когда все твои усилия
перечеркивает сапог старшины батареи, я уже писал в одной из
книг. Но тот же старшина, вернувшись с попойки, утром
приказывал дневальным убрать вещественные доказательства
того, чем он при возлиянии закусывал; взвод по вечерам
отводили в город на фабрику в столярный цех, где мы
зарабатывали для постсостава деньги для развлечений.
Справедливости ради добавлю, что после работы, перед
возвращением в полк, сержант разрешал на свои деньги купить
вина. То-то была радость! Еще любил замкомвзвода поднять нас
на уборку главного корпуса, и мы почти до подъема драили
офицерские кабинеты. Еще у него были свои любимчики, коим он
облегчал бремя службы; были во взводе и изгои – слабые, не
могущие постоять за себя парни. Мелкие придирки и обидные
наказания, которые очень тяжело на первых порах переживали
любовно взращенные мамами мальчики в солдатской форме.
Как-то мне удалось попасть в санчасть на лечение, но на
другой день я был выписан за то, что отказался застелить
сержантскую постель. Но чтобы кого-то избили и изувечили!
Это было немыслимо. Да, армия не любит выносить свои
внутренние дела на публику. Мы даже в письмах домой
старались не жаловаться, помятуя о том, что почту
перлюстрируют цензоры; мы начали службу в центре Уральского
округа, и порядка здесь, благодаря многочисленным
проверяющим, конечно, было больше, чем в боевых частях. Тем
более, что на территории школы находился крытый бассейн,
куда частенько наведывалось начальство – отдохнуть под
водочку от трудов праведных. Поэтому все свободное время мы
посвящали очистке подъезда к спорткомплексу от снега.
Слышали, наверное, как солдаты перед приездом высокого
начальства осенью красили зеленой краской пожелтевшую траву?
Так вот, это не анекдот: показуха, имитация бурной
деятельности, карьера любыми путями есть неотъемлимая часть
той армии, которую я знал. Думаю, вряд ли что изменилось за
прошедшие десятилетия. Слушай, а где же дедовщина? –
спросите вы.
Приложение к Уставу
Азбукой быта армейского
Нам дедовщина была.
В пекле уклада житейского
Детство сгорело дотла.
Сдали иные экзамены
И, новобранцами став,
Веря наукам казарменным,
Зря мы зубрили Устав.
Андрей Петухов, СПб
Через
полгода я попал в Халиловский 596 зенитно-ракетный полк на
границе с Казахстаном, а оттуда прямяком на «точку»
километров за сорок. Рвем горизонтов цепь – степь
открываем за степью… Вот ты какая, степь, голое великолепье!
Ирина Снегова. Представьте себе безкрайную майскую
степь, одноэтажное здание казармы, четыре офицерских домика
и обвалованные позиции для шести пусковых установок с
зенитными ракетами. Даже «колючки», отгораживающей секретный
объект от любопытства мира, не было; иногда пастухи
прогоняли стадо коз прямо сквозь наши секреты. 28 солдат
тоскливо несли здесь воинскую повинность, нет, виноват,
почетную воинскую обязанность на фоне мелких степных
тюльпанов, сурковых норок и огромной угольной горы-запаса на
долгие зимние холода. Так вот, я начал свою службу на новом
месте, имея на погонах две лычки младшего сержанта. Они-то и
спасли меня от «принятия присяги» - ударов солдатской пряжки
по обнаженным ляжкам с такой силой, что на коже
отпечатывалась пятиконечная звезда. Два «деда»-таджика,
койки которых находились рядом с моей, долго обсуждали,
проводить ли эту процедуру на мне. И то правда: риск попасть
под трибунал был велик. И «присяги» я избежал. Да, я тоже
дослужился до «старика», и «салага» перед сном торжественно
возглашал с тумбочки: «Товарищи старики! До дембеля осталось
столько-то дней!» Был у меня и «денщик», готовивший мой
парадный мундир, и часть содержимого чужих посылок
добровольно отдавалась «старикам», и всякие подобные мелочи…
Нас было семеро дембелей, однажды мы выпили весь завезенный
в магазинчик тройной одеколон, и командир дивизиона, майор
Захарчук, добрый пожилой дядечка, долго ходил перед
благоухающим строем с большой бутылкой тройного и кричал,
что в жизни не закажет больше одеколон на «точку»; да все
кружки в столовой нестерпимо воняли, и их пришлось выкинуть.
Так проходила моя «дедовщина». Было в полку несколько
убийств и одно самоубийство, но причина крылась в
гражданской жизни солдата.
Сержанский пост (в лесу,
где батарея).
Холодный дождь. В пяти
шагах – ни зги.
Еще вчера сменял на нем
Андрея,
А нынче – на траве – его
мозги…
Майор хрипит: «Стреляться
из-за девки?!
Сопляк паршивый! Опозорил
часть…»
Холодный ствол сжимаю,
словно древко,
Смотрю на небо, чтобы не
упасть.
Виктор Кудрявцев
Недавно
офицер-десантник спросил мое мнение о дедовщине. Я честно
ответил ему, что дедовщину искоренить невозможно: она
заложена самой системой для облегчения управения солдатами;
давая какую-то волю «старикам», с их помощью офицеры
поддерживают дисциплину во вверенном подразделении. Даже в
богатой американской армии существует дедовщина. Более того,
она появляется там, где насильно собирают людей вместе, будь
то тюрьма, армия, лагерь военнопленных, детский дом или
обычная школа. К слову, «дедовщина» - неотъемлемая часть
жизни птиц и животных, своя иерархия есть у насекомых.
Как с
этим злом бороться? Честно скажу – не знаю, пусть об этом
умные головы думают, вон их сколько в стране нашей… Пусть
принимают мудрые законы. После случившегося хотят ввести в
армию институт военной полиции, капелланов. Священники
предпочтительнее. Поможет ли, Бог весть, лишь бы зарплату
они получали из другого источника. Но знаю точно: служить в
армии надо обязательно! Но без наркоманов, психически
больных и уголовников! И солдатским матерям нечего делать в
солдатской казарме: дайте своим сынам хотя бы год выстоять в
непривычных условиях – жизнь потом легче прожить будет…
Я помню: на военном
полустанке
Орал на новобранцев
старшина.
Шли по дороге новенькие
танки
Туда, где шла «холодная»
война.
Мы встретились на
танковой дороге.
Он проклинал казарменную
жизнь.
Он плакал. Я сказал
тогда: «Серега,
Не унывай, земляк. Давай
держись!»
Тюремные законы дедовщины
Определяли наш армейский
быт…
Я повторял: «Не хнычь,
ведь мы – мужчины,
А мужику привычка плакать
– стыд!»
И перед тем, как
разойтись по ротам,
Мы говорили долго… А
потом,
Измазанный слезами,
пылью, потом,
Он улыбнулся мне разбитым
ртом…
Андрей Петухов, СПб |