ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 Знаки припоминания. Былинки

«С упокоением усопшего успокой и память о нем…» (Сир.38,23)

Завтра 24 января – 5 лет со дня твоего ухода, мама.  Никак не избыть мне, как тяжело ты уходила из жизни, как ты стонала безпамятно, как хрипела с закинутой назад головой:

Ты ничего мне, мама, не сказала:

ты страшно – безъязыко – умирала.

Но слышу, слышу – сквозь метельный вой –

твой долгий хрип, последний выдох твой.

Ты плакала горчайшими слезами…

Из глаз твоих лились они ручьями.

И до сих пор мне зябко – потому,

что мысли той, хрипящей, не пойму…

Станислав Горохов

Завтра я попрошу знакомого священника отслужить на твоей могилке панихиду, а если не удастся договориться, один проложу тропку к тебе на заснеженном кладбище. Раньше я чаще бывал у тебя: болела от утраты душа, и мы с тобой много общались. А теперь боль моя улеглась, хотя я думаю о тебе постоянно, ты не являешься больше ко мне во снах. Но, мама, ты знаешь, сколько людей молятся за тебя и папу по моей просьбе в книге «Былинки». Я даже представить себе не мог, что мои православные братья и сестры так близко воспримут чужую боль. Это Господь побуждает оставшихся на земле молиться о усопших – если хочет спасти их души. Теперь-то я понимаю, чем ты была в моей жизни, мама… Я как будто занедужил, слышу голос за спиной: - Ну скажи, кому ты нужен, кроме матери родной? Кто поймет и не осудит, лист почтовый тербя, кто печаль твою остудит, кто поплачет за тебя?...Ну, а если нет спасенья, мир, как жуткое кино – под кладбищенской сиренью твоя матушка давно, если дом твой перевьюжен, если окна без огней, ты скажи, - кому ты нужен, кроме матушки своей? Кто-то в гору, кто-то в нору, и жена, махнув с крыльца, сыщет новую опору, сменит камень у кольца. Но на дальнем перегоне будут душу согревать две горячие ладони, это – Родина и мать! Потому опять и снова, словно вены на руке – два заветных эти слова рядом в русском языке. Пусть сияют, завлекая, чужедальние края… Там, где матушка родная, там и Родина моя! Анатолий Пшеничный.

…С братом, как ты просила, мама, я помирился, а вот до твоей подруги, моей «крестной» Клавдии Васильевны Литвиненко – ей уже 88 – к стыду своему, пока не добрался. Уйдет она, и некому на земле будет рассказать о тебе, о папе, о маленьком Алике. Звонит иногда,все тебя вспоминает.

Сегодня батюшка за тебя помолится, да я в храме панихидку заказал. Расстраиваюсь, что летом на твоей могилке ничего не растет: то ли влажность болотная, то ли солнышко сжигает растения, то ли все вместе взятое. Реже я стал у тебя бывать, мама, но ты уж не обезсудь - бывают времена, что и в храм ноги не идут. Это по слабости духовной. Так батюшка и говорит: «Слабый ты, Саша…»

Я уходил домой по знакомой до боли 18-й «улице» Серафимовского кладбища, а на твоей могилке теплился огонек лампадки. Спи, мама, в покое, недалек час – встретимся…

Пока отец и мать на белом свете – тебя шутя не взять беде и смерти. Ты крепко защищен мольбою к Богу о сыне и еще – всем понемногу. Готов дрова ломать и строить храмы, пока отец и мать… О мама, мама!.. Иван Тертычный.