Знаки припоминания. Былинки
«Почитай отца своего и мать свою, чтобы продлились дни твои на земле» (Исх.20,12)
Классе
в девятом я в очередной раз влюбился. Избранницу звали
Тамарой, Томой, она жила в соседнем доме, была темноволосой,
черноглазой и очень мне нравилось. Моя любовь к ней
проявлялась в том, что я подходил к ее окну на первом этаже
и говорил всякую юношескю чушь, старался быть остроумным и
раскованным. А для свободы движений и речи мы с приятелями
принимали на четверых бутылку «портвейна», который стоил
ровно 99 копеек. Конечно, опьянеть от нескольких глотков
было невозможно, но запах! запах вина цвета чернил сводил на
нет все мои ухаживания. В исступлении безответной любви я
даже начал писать стихи, из коих помню только конец одной из
безчисленных вирш: «Ну, что ж, без шипов не бывает роза»… Но
дело не сдвигалось, а в юности, вы помните сами, с каким
свистом пролетает время.
Стихи
не произвели впечатление, равно как и показ лучших сторон
моей личности. И тогда приятель Юрка Борец предложил мне в
доказательство моей любви выколоть имя любимой на руке.
Недолго думая, он взял три швейных иголки, связал их вместе
и окунул в черную тушь. «Ну, где будем выкалывать?» -
спросил он, держа инструмент наготове. «Слушай, да ты умеешь
делать наколки?» - испуганно вопросил я, но отступать было
поздно. Мы выбрали запястье левой руки – часы должны скрыть
от родителей имя – Юрка окунул иголки в тушь и криво наколол
четыре буквы: Т О М А. Получилось довольно некрасиво.
Я хотел на пальце букву
«Б»
напортачить, подойти к
тебе
обновленным несколько и
взрослым.
Было мне тогда тринадцать
лет,
я был глуп, и это не
секрет,
но уже тогда стремился к
звездам.
А Петров – Роман или Иван
–
говорил мне старый
уркаган
очень тихо, словно по
секрету:
- Отсидел я, Боря, восемь
лет,
а на теле даже кляксы
нет.
Потому что смысла в этом
нету.
Борис Рыжий
Любовь
скоро прошла, и я был по уши влюблен в Жанну из 65 школы; с
ней было интересно гулять во Львове по прекрасному
Стрийскому парку. Правда, кроме меня она встречалась еще с
кучей мальчишек, но это было по правилам: победитель
становился ее единственным парнем. А потом я, кроме Жанны,
полюбил Катю и метался между ними, не зная, кого из них
выбрать. А что было делать с наколкой? Тогда я занимался в
секции настольного тенниса и, надо сказать, наколка мне
здорово мешала – я играл левой рукой, и было больно. Да и
неприятности от родителей… Одним словом, тот же друг Юрка
Борец (это фамилия у него такая, а не кличка) вызнал у
старших ребят, что с помощью марганцовки наколку можно
свести без следа. Я не медля купил препарат в ближайшей
аптеке, а Юрка щедро распределил его по испорченной
поверхности кожи с именем нелюбимой девушки и перевязал
бинтом.
На
следующий день тренер отстранил меня от занятий и отправил к
врачу. Когда тот разбинтовал запястье, моему взору предстала
черная выжженная рана. Но в молодости все зарастает быстро,
и скоро я вновь с наслаждением бил ракеткой по целлулоидному
мячу. На память об этом случае на запястье осталась
попорченная марганцовкой буква «Т», но трогать ее я больше
не стал. Пролетели житейские грозы, детство, юность уже
вдалеке. «Жизнь научит смеяться сквозь слезы» - наколол он
на детской руке. Презирая все в жизни помехи, он хотел, чтоб
житье было – рай, оттого и, наверно, поехал этот юноша в
пальмовый край. А в душе его жили березы, возвратился
мужчина домой. Пил и плакал, смеялся сквозь слезы в ветхом
доме своем – над собой! Сергей Агальцов.
И
теперь, когда цветными татуировками украшены и мужчины, и
женщины, я поглядываю на свое запястье и вспоминаю хорошую
девочку по имени Тома и свою глупую молодость. Но тот урок
пошел впрок: глупое это дело – раскрашивать родное тело
рисунками или, не дай Бог, писать имена любимых – в жизни
всяко случается… «Не делайте нарезов на теле вашем и не
накладывайте на себя письмен» (Лев.19,28), - говорит
Ветхий Завет.
Кресты и клятвы матерям,
Русалки, сабли и могилы,
Резные змеи по телам,
Соборы, женщины нагие…
Наколок синий частокол
На теле матушки России!
Какой художник исколол
Печали русской символ
синий?!
Ничем не смыть их, не
стереть,
Не вырубить – смешались с
кровью!
Не сладит с ними даже
смерть –
Они с судьбой России
вровень!
Живые книги – не тела,
По ним читать учились
дети.
… Перелистай страницы
эти:
Узнаешь, Русь какой была.
Мавр Ян
Татуировки несут и мистический смысл. Рассказывает
изобретатель холодноплазменного коагулятора, применение
которого при удалении наколок почти не оставляет следов,
Константин Авраменко: «Меня попросили приехать в больницу
удалить тату у 15-летнего паренька, лежащего в коме. На
приезде настояли его родители, которые только в больнице
увидели у сына страшную надпись на правом плече: “Live
quickly die young” – «Живи быстро, умри молодым», которую он
сделал во время отдыха на Кипре. После этого мальчишка
словно с цепи сорвался: за два месяца успел забросить школу,
несколько раз попасть в милицию и подцепить венерическую
болезнь. А потом взял отцовскую машину и на скорости 120 км
в час врезался в столб. Подушка безопасности спасла, но он
сломал таз и бедро. Стирать всю надпись я побоялся, -
продолжает Авраменко, - решил вывести только слово “DIE” –
«умри», что изменяет смысл. И тут произошло странное:
парень, лежащий без сознания, да под местной анастезией,
стал отодвигать свое плечо, а другой рукой пытался отпихнуть
прибор. Его пульс поднялся до 138 ударов. Присутствовавшие
при этом врачи были в шоке. Впечатление создавалось такое,
будто сам сатана вселился в него и не давал избавиться от
роковых слов. Когда же я удалил тату, пульс упал до нормы, и
мальчик быстро пошел на поправку».
Я
выкалывать не буду, чтобы знал весь белый свет: «Мать родную
не забуду», «В жизни счастья больше нет». В бане сельской и
районной, и в московских Сандунах на груди на уголовной я
наколки видел – ах! Пальмы, море и корветы, горы, розы,
факела, томных женщин силуэты, сердце, ножик и стрела. И
змея над чашей яда, вся покорная судьбе… А один – ведь это ж
надо! – тельник выколол себе! И молил тогда я: «Боже, ты их
души отогрей! Ведь их век, конечно, прожит вдалеке от
матерей. Им судьбой дано скитаться, жить в краю седой зимы,
коль нелепо зарекаться от тюрьмы и от сумы!» Было мне всегда
неловко. Что ж ты сделал, человек! Но кричит татуировка о
любви, святой навек! И похоже, не напрасно, словно в том моя
вина, вспомнил я в «Калине красной» жизнь героя Шукшина…
Сами стали мы отцами, в городах больших живем, и порою
месяцами маме весточки не шлем. Все спешим, здоровье гробим,
нервы – звонкая струна… Но порой проснемся, вздрогнем: «Что
там мама? Как она?» Нет, руки колоть не буду! И, покуда вижу
свет, мать родную не забуду, не забуду маму, нет!
Борис Гучков. |