|
Знаки припоминания. Былинки
Еще
один немаловажный для России вопрос: с утратой родственных
связей быстрее разваливается и страна. Наш родственный круг
сузился до наименьших размеров: дед, бабушка, отец, мать,
внук, двоюродные братья и сестры… В основном это все. А
раньше?
В
нашу речь встает всех проще, чтоб родством сердца вязать, в
ряд со строгим словом «теща» удалое слово «зять». А ведь
есть других-то сколько: веют древностью глухой и теплом
«свекровь» и «свекор» вместе с тихою «снохой». Соотносится с
доверьем и участьем неспроста слово «шурин» к слову
«деверь», ибо равные места. И придуманные ловко, могут
впрямь свести с ума слово дерзкое «золовка» с
обольстительным «кума». И божественно и жарко отзывается в
душе слово доброе «божатка», ныне редкое уже. Даже тот, кто
вовсе дальний, уж чужой, был все же чтим. Привечали,
называли: «Нам он будет по своим». Слово каждое светилось и
в достатке, и в нужде: колесо родства катилось по глубокой
борозде… Поумнев, я точно вызнал, отчего я так окреп. То
родство служило в жизни для меня, что свежий хлеб. Александр Романов.
Свекор
и свекровь, тесть и теща, племянник и племянница, кум и
кума, дядя и тетя, сват и сватья, свояк и свояченица, зять и
невестка, шурин и деверь, сноха и золовка, божат и божатка.
Это твои близкие родственники.
Ну что
ж, давайте вспоминать. Для этого я прибег к сайту «Культура
русской речи».
Дядя и
тетя – брат и сестра матери или отца. «У тетки баловень
племянник, а у дяди племянница», - говорит народная
мудрость.
Племянник и племянница – сын и дочь брата или сестры.
Внучатыми племянниками называют внуков брата или сестры.
Кстати, внучатые родственники – это любая родня в третьем
колене; стали употребительными французские слова кузен и
кузина, обозначающие двоюродных брата и сестру, а также
любых дальних кровных родственников в одном колене;
Кум и
кума – крестные родители по отношению к родителям крестника,
самому крестнику и друг к другу. «Кума да кум наставят на
ум», - гласит русская пословица. Иногда кумами называют себя
люди, обменявшиеся нательными крестами в знак дружеской
любви.
Тесть и
теща – отец и мать жены;
Свекор
и свекровь – родители мужа;
Сват и
сватья – родители одного из супругов по отношению к
родителям другого супруга. Не слишком ближнее родство –
недаром в народе говорят: «Сват, не сват, а денежки не
родня!»
Свояк –
муж жениной сестры, а свояченица – сестра жены;
Невестка – замужняя женщина по отношению ко всем без
исключения родственникам ее мужа (матери, отцу, братьям,
сестрам, женам братьев и свекру;
Зять –
муж дочери («Одно дитя рожденное – дочь, а другое суженое –
зять); муж сестры; муж золовки;
Деверь
– брат мужа, а золовка – сестра мужа. «Первая занозушка -
свекор да свекровушка; другая занозушка – деверь да
золовушка», - порой вздыхали молодые невестки;
Шурин –
брат жены. Помните, у Высоцкого: «Послушай, Зин, не трогай
шурина: какой ни есть, а все ж родня…»
Божат -
крестный отец, божатка – крестная мать;
Примак
– приемный зять, живущий в семье жены (раньше это было
редкостью, обычно молодая жена приходила в дом мужа)
Мачеха
– неродная мать; отчим – неродной отец;
Где
ты силы искала, в деревне какой?! Ты меня приласкала чуть
дрожащей рукой. Я глядел, как звереныш, плачем губы свело.
Быстро сердцем отходишь, если смотрят тепло… В доме – белая
скатерть, в доме – чистый порог. – Я сама ведь без матери
поднималась, сынок!
И
шепчу я упрямо, грусть свою затая: - Здравствуй, мачеха,
мама, мать вторая моя!
Иван Слепнев.
В
день моего рожденья мне оказали честь крестный отец и шурин,
дядя жены и тесть. Сидят на тесовых лавках, стаканы в правой
руке. Суп лоснится бараний, сваренный на таганке. Теща моя
колдует над жареным гусаком, щучьей икрой и салом,
шпигованным чесноком. Под толстым слоем сметаны в тарелках
сопят грибы. От розовой самогонки пот прошибает лбы. И
смотрят мутные глазки ласково на меня. Хмельная и неуклюжая
– все это моя родня! Поет, а частушка матерна, шутит – шутка
груба. Родня моя деревенская – это моя судьба! Живущая льном
и рожью, сгорбленная в спине, пулею и вошью пытанная на
войне. Не вмещаются души в схемы и чертежи. Как нам, ей
хочется правды и не хочется лжи. Как нам, ей бывает больно,
а может, еще больней, она страдает и любит, может быть, нас
сильней. Ей дано от рожденья – только паши да сей. Но
полезней навоз из конюшни, чем книжник и фарисей. Вот почему
я считаю, что мне оказали честь дядя жены и шурин, крестный
отец и тесть. Владимир Костров
Теперь,
когда вы разобрались в хитросплетениях родственных связей,
будет легко разгадать и загадки, напечатанные В.И.Далем в
сборнике «Пословицы русского народа»:
· Шуринов
племянник как зятю родня?
(Сын) (Дать бы ответы где-нибудь пониже –для
издательства)
· Шли
по дороге две матери, две дочери да бабушка с внучкой – а
сколько их всего человек?
(Трое: бабушка, мать и дочь).
·
Шли муж с
женою, брат с сестрою да кум с кумою; нашли полтора хлеба.
Сколько каждому досталось?
(По
полхлеба – их трое: муж, жена и сестра жены).
·
Шли теща с
зятем, муж с бабкой, бабка с внучкой да дочь с отцом.
Сколько их всего было?
(Четверо: теща, муж, жена, дочь).
· Сын
моего отца, а мне не брат – кто это?
(Я
сам)
Я
никак не пойму смысла этого слова – «свекровь», не могу
разобрать – кто золовка, кто деверь, кто шурин… Тихо льется
мука, словно теплая белая кровь, вижу: бабушкин лоб
почему-то нахмурен. Месит бабушка тесто, какие-то шепчет
слова, и святая вода выливается в белую миску… А за длинным
столом примостилась соседка-вдова: как всегда, по слогам
поминальную пишет записку. То стрекочет сверчок, то собачий
доносится лай, вспоминает вдова, как пришла похоронка на
мужа, а с иконы на нас молча смотрит святой Николай, на
просторах России лютует январская стужа. Здесь над белой
мукою невидимый ангел летал, сердце бедных детей защищая от
смерти и мрака, здесь когда-то мой дед у святого Матфея
читал родословье Христа: «Авраам же роди Исаака…» Я не помню
его, умер он до великой войны, знаю: бабушка Библию в старый
упрятала китель. Ну, а я до сих пор все томлюсь ощущеньем
вины, потому что не знала Твое родословье, Спаситель. Не
могла прочитать я и собственной книги родства. Умер
проклятый век – а теперь уже сделалось поздно. В палисаднике
вновь шелестит молодая листва, но на лике Святителя брови
сдвигаются грозно. Я в помянник пишу: Параскева, Димитрий,
Иван – и коснеет рука, вспоминая о Божией каре… Тихо бабушка
Марфа садится ко мне на диван. Помнишь ты, дорогая, кто Зару
родил от Фамари?
Светлана Кекова, Саратов |
