Знаки припоминания. Былинки

О, эта маленькая лжинка

Как же так, Господи? Я еще от сонмища взрослых грехов избавиться не сумел, а Ты на свет Божий выносишь грешки босоногого детства. Мне тогда и семи лет не было, когда этот мелкий по всем меркам - нет, не могу даже грехом его назвать – случай со мной случился. Да что я такого сделал? Это ведь до школы было, я белобрысым сопляком был, мы ватагой даже купались голышом без разбора – мальчишки там или девчонки. А так как плавать я еще не умел, покупала мне мама в аптеке такие оранжевые надувные круги; это потом я узнал, что их подкладывают лежачим больным от пролежней, а тогда я ловко влезал в дыру и плавал, и крутился в воде до одури.

Но однажды мой оранжевый друг испустил дух – иными словами, где-то я его проколол нечаянно. И мама дала мне пять рублей, еще сталинской солидной бумажкой, чтобы я заплатил сапожнику. Он уже поставил аккуратную заплатку на мой спасательный круг, и я обещал тут же принести деньги. Но не принес. Сейчас и не вспомнить, почему: то ли уговорили купить мороженого, то ли на другое детское развлечение – деньги-то для малышни немалые. Одним словом, не сдержал я слова и первое время обходил будку сапожника стороной – боялся, что взрослый дядя потребует долг вернуть. Но через пару дней все как-то забылось, и мы опять шумно веселились в воде речушки, и круг держал меня на воде, как новый.

ЛЖИНКА

Как часто люди лгут друг другу.

Стерпелись. Просто лгут. Без зла.

Но любит ложь ходить по кругу,

И оттого она кругла.

Обкатан черный колобочек.

Его попробуй ухвати.

Он между душ. Он между строчек.

Он знает всякие пути.

Ему, что горка, что ложбинка –

Любые тропки хороши…

О, эта маленькая лжинка.

О, эта оспинка души.

Сергей Островой

С тех пор я здорово повзрослел, а если честно, подступила старость. Я столько грязи повытаскивал на исповедях, что потихоньку душе становится легче сосуществовать с бренным телом, и порой я испытываю краткое состояние некой гармонии и покоя – пока не выйдет наружу очередной грех.

Мы не меняемся совсем.

Мы те же, что и в детстве раннем.

Мы лишь живем. И только тем

Кору грубеющую раним.

Живем взахлеб, живем вовсю,

Не зная, где поставим точку.

И всё хоронимся в свою

Ветшающую оболочку.

Давид Самойлов

И вдруг эта давне-синяя, с мою взрослую ладонь, пятерка! Я отшвырнул ее прочь как нечто несущественное, но детский обман забываться не хотел. Больше того, этот неразумный потупок я и в грехи-то записывать не хотел – да таких грехов у каждого хоть пруд пруди… Но она извела душу мою до невозможности, несчастная эта пятерка… Я и заплатку из красной резины вспомнил, и аккуратно зачищенные рашпилем края, а порой кажется, что и лицо сапожника появляется на мгновенье. Да что же это, Господи? Разве могу я припомнить все, сделанное неладно в своей жизни? Ах, Ты мне поможешь? Тогда я согласен, с Твоей-то помощью. А священник не будет смеяться? Получается, что вся жизнь моя состоит из одних грехов; а как они вылезут все вместе… Ты уж пожалей меня, Господи: Сам видишь, что я даже с резиновой заплаткой не могу сладить. Пойду завтра каяться. Мы выжили. И нынче смотрим строго на путь, что мы в безбожии прошли. Враги у нас отнять сумели Бога, но нас отть у Бога – не смогли! Владимир Фирсов.