На
милость дня. Былинки
Наконец-то
решился расстаться с солидной суммой и приобрести 1-й
том из семитомного собрания сочинений любимого мной
поэта Глеба Горбовского. А купленная книга сразу
напомнила, как под Рождество Христово я ходил к нему в
гости. Отмечу не без самодовольства, что Глеб Яковлевич
сам позвонил мне. Он только что вернулся из больницы:
оперировали глаз, и от него исходил стойкий больничный
запах дешевого вина.
Я спросил,
пишет ли он теперь, и поэт показал папку с тыщей новых
стихов. Один из них я уговорил его подписать и теперь
храню до тех пор, пока можно будет продать его на
аукционе за любые деньги.
— Саша,
почитай мне свои стихи, — неожиданно предложил хозяин.
Но я так растерялся, что враз забыл все свои неумелые
вирши. Тогда Горбовский взял завалящияся обрывок бумаги
и сходу сочинил блестящее стихотворение. Причем, сделал
он это не для показухи — пришло, он и записал.
Изумленный, я еще спросил у него: «А вы долго
вынашиваете стихи?»
«Да нет,
знаешь, как-то само собой получается…» — то ли в шутку,
то ли всерьез ответил поэт. Самое поразительное, что у
Глеба Яковлевича нет слабых стихов; одни тебе нравятся
сразу, другие войдут в душу потом…
—
Ты, это, Саша, журналист?
Тебе
в поэты по годам.
Горбовский взял нечистый лист
И
стих набросил про «Агдам».
Я —
не поэт, но мысль просек,
Надел пальто, покинул дом:
Ведь
магазин был за углом,
И
путь в поэты — недалек…
А.Р.
Теперь
жалей-не жалей, но я никогда не смогу похвастаться, что
читал свои стихи самому Горбовскому. Но то, что бегал
для него за портвейном «Агдам» — сущая правда.
А
человеку много ль надо?
Проснуться, подоить козу.
Пустить ее в траву — за гряды.
Пошарить ягоду в лесу.
Обрить лужок косою сочный,
сварить похлебку на огне.
Сходить за пенсией на почту,
потом — на кладбище к жене.
И,
тяжелея понемножку,
передохнув — опять в труды:
окучить юную картошку,
поднять колодезной воды.
Потом сложить сенцо в копешку,
лицо
в реке ополоснуть,
поймать на удочку рыбешку,
прочесть молитву — и уснуть.
Глеб
Горбовский, СПб |