Чего уж
там, люблю поворчать: то не так, это не эдак — что дома,
что на работе, иногда на улице — по обстоятельствам.
Только при начальстве язык прикусываешь. И тут повезло:
нет у меня начальства — и все тут. Сам я себе начальник.
Вот и приходится день-деньской, не покладая рук
(выражение неудачное, потом заменить надо), наставлять
подчиненных или просто под руку подвернувшихся
(выражение неудачное, потом заменю) учить уму-разуму,
как что делать положено и вообще — как правильно жить.
Большинство не слушается, приходится бурчать им в след:
«Я же говорил тебе, почему не так сделал?» А если и
верно сработает — все равно ворчу — привычка такая.
Знакомые внимания не обращают, мимо ушей пропускают, а
кто учиться не хочет, огрызаются еще: «Ты бы жену свою
воспитывал, политработник такой-то!» Ну, вы понимаете,
культуры у людей маловато…
Да
разве я женой не занимаюсь! Да в первую голову — жена-то
всегда под боком. Правда, в тонкости стирки, глажки,
уборки и готовки не вмешиваюсь — на конечный результат
указываю: вот так надо было и так, а не эдак, соли
побольше, масло пораньше, резать помельче и так далее.
Поворчу-поворчу и сяду к любимому столу «былинки» писать
— штука тоже непростая, умственная. А жена подойдет
сзади, погладит, как маленького, по лысеющей голове и
скажет: «Отдохни ты, солнце мое, устал, поди, всем
замечания делать».
А я
возьму ее за руку и ни словечка не выдам: все-то она
давно ведает, «былинка» моя ненаглядная…
Он был ворчун —
Не больше, чем любой.
Она ж его
За это укоряла,
Она ему
Частенько повторяла:
— Что будет
В старости с тобой!
Шли годы…
Он ворчал,
Она ворчала,
Он ей в упрек,
Она его в штыки:
— Что будет в старости!… —
И замолчала.
Они давно уж
Были старики.
Василий
Федоров †1984
…Это
ты, старик, одинок? — не понял кто-то. — Ты редактор
кучи газет, пишешь интересные книги, у тебя друзей… да и
человек ты, уж чего там, неординарный. Хандра на тебя
нашла посконная, русская. Ты ее водочкой… да раззудись
плечо…
Со мною бедами все делятся,
Коль принимаю я душой.
И мне давно уже не верится,
Чтоб кто-то с радостью пришел.
Евгений
Еськов, г.Макеевка
—
Поверь, друг, нет одиночества выжженнее моего — пустыня
сахарская. На работе нелады, близкие люди стали
дальними, болезнь сосудов замучила. Вокруг — все, а в
кругу — ноль.
ПУСТОЙ ОБРЯД
Суровой повседневности обряд, -
Вопрос: «Как жизнь?» И тут по ритуалу:
«Да ничего». – Ну будь…» - «Вот так-то, брат…»
Но человек начнет мало помалу
Рассказывать: «Такие, брат, дела… -
Сначала так, с неловкостью, несмело. –
Жена на той неделе умерла.
Дочь что-то, между прочим, заболела.
Зашел бы. Как-никак…» Я на него
Гляжу. Он козырек надвинул. «Э, он плачет…»
…Спроси: «Как жизнь?» - ответит: «Ничего…»
Но это ничего еще не значит.
Евгений
Винокуров
Я
кричу: «Братья, с вами хочу!» А все проходят, пожимая
руку, о здоровье спрашивают, о творческих планах — и
растворяются в пустоте толпы. И не приноровится к ним,
хотя старательно подражаю лицам, тоже интересуюсь
здоровьем и планами; ладонь вперед, слабое пожатье,
ладонь вперед и опять слабое пожатье…
— Брат,
погоди, потолкуем. Что-то на душе худо, муторно…
—
Прости, коллега, встреча.
— А ты,
брат?
— Иду
рецензию выбивать. Сам знаешь…
Братья,
братья, плохо мне, братья!
— Брат,
на вот томик стихов и почитай в уголке. Лекарство
верное, проверено.
И
затаился я в уголке с книжкой. И стал читать дивные
стихи. В оркестре души поменялись инструменты и заиграли
другое. Стало еще одиноче…