ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 На милость дня. Былинки

Чего уж там, люблю поворчать: то не так, это не эдак — что дома, что на работе, иногда на улице — по обстоятельствам. Только при начальстве язык прикусываешь. И тут повезло: нет у меня начальства — и все тут. Сам я себе начальник. Вот и приходится день-деньской, не покладая рук (выражение неудачное, потом заменить надо), наставлять подчиненных или просто под руку подвернувшихся (выражение неудачное, потом заменю) учить уму-разуму, как что делать положено и вообще — как правильно жить.

Большинство не слушается, приходится бурчать им в след: «Я же говорил тебе, почему не так сделал?» А если и верно сработает — все равно ворчу — привычка такая. Знакомые внимания не обращают, мимо ушей пропускают, а кто учиться не хочет, огрызаются еще: «Ты бы жену свою воспитывал, политработник такой-то!» Ну, вы понимаете, культуры у людей маловато…

Да разве я женой не занимаюсь! Да в первую голову — жена-то всегда под боком. Правда, в тонкости стирки, глажки, уборки и готовки не вмешиваюсь — на конечный результат указываю: вот так надо было и так, а не эдак, соли побольше, масло пораньше, резать помельче и так далее.

Поворчу-поворчу и сяду к любимому столу «былинки» писать — штука тоже непростая, умственная. А жена подойдет сзади, погладит, как маленького, по лысеющей голове и скажет: «Отдохни ты, солнце мое, устал, поди, всем замечания делать».

А я возьму ее за руку и ни словечка не выдам: все-то она давно ведает, «былинка» моя ненаглядная…

Он был ворчун —

Не больше, чем любой.

Она ж его

За это укоряла,

Она ему

Частенько повторяла:

— Что будет

В старости с тобой!

 

Шли годы…

Он ворчал,

Она ворчала,

Он ей в упрек,

Она его в штыки:

— Что будет в старости!… —

И замолчала.

Они давно уж

Были старики.

Василий Федоров †1984

 …Это ты, старик, одинок? — не понял кто-то. — Ты редактор кучи газет, пишешь интересные книги, у тебя друзей… да и человек ты, уж чего там, неординарный. Хандра на тебя нашла посконная, русская. Ты ее водочкой… да раззудись плечо…

Со мною бедами все делятся,

Коль принимаю я душой.

И мне давно уже не верится,

Чтоб кто-то с радостью пришел.

Евгений Еськов, г.Макеевка

— Поверь, друг, нет одиночества выжженнее моего — пустыня сахарская. На работе нелады, близкие люди стали дальними, болезнь сосудов замучила. Вокруг — все, а в кругу — ноль.

ПУСТОЙ ОБРЯД

Суровой повседневности обряд, -

Вопрос: «Как жизнь?» И тут по ритуалу:

«Да ничего». – Ну будь…» - «Вот так-то, брат…»

Но человек начнет мало помалу

Рассказывать: «Такие, брат, дела… -

Сначала так, с неловкостью, несмело. –

Жена на той неделе умерла.

Дочь что-то, между прочим, заболела.

Зашел бы. Как-никак…» Я на него

Гляжу. Он козырек надвинул. «Э, он плачет…»

…Спроси: «Как жизнь?» - ответит: «Ничего…»

Но это ничего еще не значит.

Евгений Винокуров

Я кричу: «Братья, с вами хочу!» А все проходят, пожимая руку, о здоровье спрашивают, о творческих планах — и растворяются в пустоте толпы. И не приноровится к ним, хотя старательно подражаю лицам, тоже интересуюсь здоровьем и планами; ладонь вперед, слабое пожатье, ладонь вперед и опять слабое пожатье…

— Брат, погоди, потолкуем. Что-то на душе худо, муторно…

— Прости, коллега, встреча.

— А ты, брат?

— Иду рецензию выбивать. Сам знаешь…

Братья, братья, плохо мне, братья!

— Брат, на вот томик стихов и почитай в уголке. Лекарство верное, проверено.

И затаился я в уголке с книжкой. И стал читать дивные стихи. В оркестре души поменялись инструменты и заиграли другое. Стало еще одиноче…

Безсильны любимые книги,

безсильны великие мысли,

опять озверелые крики

над улицей темной повисли.

Безсильны цветы, облака,

и полная неба река,

и желтые листья березы,

и красные листья осины,

плывущие в заводи синей.

Безсильны Тургенев и Блок.

И Пушкин почти одинок…

Игорь Шкляревский