На милость дня. Былинки

Поклон дворняге чистейшей породы

Я возвращался с работы через метро «Технологический институт». За турникетом, у ограды эскалатора стояла невысокая дворняжка и смотрела мне прямо в глаза: «Не подведешь?» «Не бойся, своих не тронем», - прочитала она, пролезла под никелированную трубу и уверенно стала спускаться по движущимся ступенькам. Собака совершенно точно знала, куда она направляется. Еще я успел заметить, как она подошла к нужной платформе, последней залезла в вагон и успела на прощанье махнуть мне своим рыжим хвостом. В добрый путь!

ДВОРНЯГА

Когда ощенилась дворняга

в углу на соседских мешках,

захлопали люди дверями:

- Что толку в безродных щенках.

Нет масти – не будет и стати,

хвост кренделем, вниз голова,

и цвет разномастный, и, кстати,

нет спроса на псов без родства.

И, чуя беду, бедолага,

постукивая хвостом,

щенков прикрывала дворняга

в распухших сосках животом.

Ночь минула. Утро настало.

Сосед мой – непьющий шофер –

скулящих кутят закатал он

в матерчатый старый ковер.

И вынес его воровато

в железобетонной руке.

И снова – круги по реке.

Но так уже было когда-то…

Ужели так долго лежали

на впалой груди облака?

Ужели не страшно, не жалко,

топить не устала рука?!

Григорий Поженян 

СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ                           

Хозяин погладил рукою лохматую рыжую спину: - Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, но все же тебя я покину. Швырнул под скамейку ошейник и скрылся под гулким навесом, где пестрый людской муравейник вливался в вагоны экспресса. Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною следили два карие глаза с почти человечьей тоскою. Старик у вокзального входа сказал: - Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы… А то ведь простая дворняга! Огонь под трубой заметался, взревел паровоз что есть мочи, на месте, как бык, потоптался и ринулся в непогодь ночи. В вагонах, забыв передряги, курили, смеялись, дремали… Тут, видно, о рыжей дворняге не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин, что где-то по шпалам, из сил выбиваясь, за красным мелькающим светом собака бежит задыхаясь! Споткнувшись, кидается снова, в кровь лапы о камни разбиты, что выпрыгнуть сердце готово наружу из пасти раскрытой! Не ведал хозяин, что силы вдруг разом оставили тело, и, стукнувшись лбом о перила, собака под мост полетела… Труп волны снесли под коряги… Старик! Ты не знаешь природы: ведь может быть тело дворняги, а сердце чистейшей породы!

Эдуард Асадов

ВЫСТРЕЛ

Молоды мы были, что и говорить,

И совершили ошибок немало.

Черт меня дернул собаку убить

Только за то, что гусей распугала.

Я застрелил ее прямо в упор,

Не завалил ее хворостом даже,

Ночью вернулся в деревню, как вор,

Чтобы никто не спросил о пропаже.

Было в душе моей пусто, темно,

Пил я портвейн, не чувствуя смака.

Черная туча глядела в окно,

Точно убитая мною собака.

Иван Стремяков, СПб

ХОЛОД

Две бездомные собаки,

Греясь в стужу друг от друга,

В развалившемся бараке

Слушают, что скажет вьюга.

Север, Юг, Восток и Запад,

Детство, старость – все смешалось…

Робко тянут, тянут лапы,

Словно просят дать хоть малость:

Корку хлеба, чуть соломы,

Чтоб оставили в покое,

Чтоб предсмертная истома

Растворилась в снежном вое.

Александр Власов, СПб

ЩЕНОК

Вот попробуй и душу вырази,

Если ночью и ночь не впрок,

У соседа на строгой привязи

Плачем плачет малый щенок.

Отучают его от радостей,

Приучают в страхе ночей

К дикой злости, к волчьей зубастости,

А щенок не поймет зачем.

Ты на злость его не натаскивай,

Ржавой цепью его не бей.

Я ведь знаю щенка, он ласковый,

Ищет дружбы у всех людей.

Мой Варяг, это, брат, собачище,

Да и то не бывал в цепях.

У меня собаки в товарищах

И щенки у меня в друзьях.

Ночь холодная пасть раззявила.

Ты не плачь, щенок, - сам реву…

Я убью твоего хозяина,

Цепь железную разорву.

Василий Федоров

ПУСТОТА

Какая огромная давит на сердце вина.

Квартира пуста. И чисто нежилой чистотой.

Очнуться б скорее от этого жуткого сна,

Лохматую морду опять ощутить под рукой.

Над миской со свежей водою замру, не дыша,

Убрать не смогу, не смогу ее спрятать нигде.

А вдруг сорок дней горевая собачья душа

Здесь будет витать и губами тянуться к воде?..

Лариса Никольская

ПЕС НА ВОКЗАЛЕ

Посреди скупого быта, попрошайка, он скулит. Вижу: лапа перебита, пес, конечно инвалид. Только что глаза большие ловят ласку и привет? Все кругом – одни чужие, не чужих - в помине нет. (Пусть и бросит кто объедок побродяжке-дурачку, но такой, как видно, редок: пес все время начеку). Ох ты, псина-бедолага, сверхпечальные глаза, сознаешь ведь ты, однако: без хозяина нельзя. Понимаешь: без опоры, без поддержки, без руки околеешь под забором с стужи, с голода, с тоски. И к тому уж дело - плакать, не держать же хвост трубой: на дворе – и стынь и слякоть, на дворе – ноябрь седой. До тебя кому тут дело, кто поможет-пособит? Все толкутся очумело, все клянут вокзальный быт.

Борис Чулков, Вологда

НЕНУЖНАЯ

Брела бездомная собака

Январским утром по проспекту.

Ошейник вытертый, без знака,

Глаза мутны, без искры света.

С людским потоком шла упрямо,

От холода дрожала вся…

И провожала долгим взглядом

Холеного с хозяйкой пса.

Собака шла. Одни ругали,

Другие звали за собой…

И тут же напрочь забывали,

Охваченные суетой.

И взгляд ее скользнувший встретив,

Я от догадки замерла.

И я на ветреном проспекте

Ненужной никому была.

Наталья Пирогова, СПб

РЕБЯЧЬЕ ГОРЕ

Солдату письмо вдруг из дома пришло.

Письмо это было как чудо,

три года враги занимали село,

но вот их прогнали оттуда.

Солдат осторожно конверт надорвал,

сквозь слезы каракули всплыли,

каракули медленно слились в слова:

«Папаня, а Жучку убили…»

И дальше о том, что сгорела изба,

что холод в землянке был страшен,

о том, что погибли бы все – не избавь

от гибели армия наша.

О том, что бойцы раздобыли им дров

и хлебом своим наделили…

На этом кончалась бумага, но вновь:

«Папаня, а Жучку убили…»

Сергей Давыдов  

СТОРОЖЕВОЙ ПЕС

Сторожевого пса убили

Два проходимца спохмела.

Поплакали да схоронили

его с женой мы у села.

А что еще? На этом можно

и замолчать, пожалуй, мне,

когда б не лай его тревожный,

не вой протяжный в тишине.

Я уши зажимал руками,

я укрывался с головой,

но снилось мне: могильный камень

протяжно воет под луной.

Потом со временем, конечно,

тот вой накрыло гулом дней.

Живу не то чтобы полегче,

но все-таки повеселей.

Но вот когда порой случится

нам мимо проходить с женой –

могильный камень шевелится

и поднимает тихий вой.

Иван Переверзин

НА СМЕРТЬ СОБАКИ

Чумой скрученный без сил, скуля прощально, виновато, наш пес убить себя просил глазами раненого брата. Молил он, сжавшийся в комок, о смерти словно о защите: «Я помогал вам жить, как мог. Вы умереть мне помогите». Подстилку в корчах распоров, он навсегда прощался с нами. Под стон подопытных коров, в ветеринарном, грязном храме. Во фразах не ветиеват, сосредоточен и рассеян, наполнил шприц ветеринар его убийственным спасеньем. Уткнулась Галя мне в плечо. Невыносимо милосердье, когда единственное, что мы можем сделать – помощь смертью. В переселенье наших душ не обмануть природу ложью. Кто трусом был, тот будет уж. Кто подлецом, тот будет вошью. Но на руках тебя держа, я по тебе недаром плачу, ведь только добрая душа переселяется в собачью. И даже в небе тут и там ушами прядая во мраке, где вряд ли ангелы нас ждут, нас ждут умершие собаки. Ты будешь ждать меня, мой брат, по всем законам постоянства. У райских врат, у входа в ад, как на похмелье после пьянства. Когда душою отлечу я к небесам, счастливый втайне, мне дайте в руки не свечу, кость для моей собаки дайте. Евгений Евтушенко

СТИХИ О СОБАКАХ

Дворовых собак по-особому холят

за то, что они, на луну подвывая,

от будки до дома все ходят и ходят

под гулкою проволокой. Как трамваи…

Я их не тревожу. Я с ними не знаюсь.

За это они меня вправе облаивать…

Но жарко читать мне спокойную надпись:

«Собак без ошейников будут вылавливать».

За что их? За внешность? За клочья репейника?

За пыльную шерсть? За неясность породы?

За то, что щенками доплыли до берега?

Доплыли и стали ошибкой природы?

Собаки-изгои. Собаки-отшельники.

Надрывный поминок. Ребенка добрее.

Они бы надели любые ошейники,

надели бы! Если б ошейники грели.

За что их? У них же – душа нараспашку.

Они ж в Человечество верят отчаянно!..

И детское: «Мама, купи мне собачку…» -

В собачьих глазах застывает печалинкой…

И вот, - разуверившись в добрых волшебниках,

последнюю кость закопав под кустами, -

собаки, которые без ошейников,

уходят в леса. Собираются в стаи…

Ты знаешь, у них уже волчьи заботы!

Ты слышишь: грохочут ружейные полымя!

Сегодня мне снова приснятся заборы.

И лязги цепные за теми заборами.

Роберт Рождественский, ум.1994

ХИТРОСТЬ

Лесничий Захаров охотится на волков,

приманивая их привязанной на цепь волчицей.

Ему всегда везет.

В небеса, в полночную стынь,

Горячо, протяжно и скорбно,

Выдыхая из пасти синь,

Напрягает волчица горло.

Ах, февральская снежная звень!

Ах, протяжный зовущий ветер!

Где-то замер матерый зверь

И на зов волчицы ответил.

Вот тогда в сосняке наконец

Лязгнет сталь, послышится шорох.

Черный ствол и синий свинец,

Черный ствол, сиреневый порох.

Зверь бежит по сугробам вмах,

Снег хватая горячей пастью.

Подменен его древний страх

Еще более древней страстью.

Обмерла после выстрела степь,

Лишь луна серебром сочится.

До отказа вытянув цепь,

Лижет кровь на снегу волчица.

Ослепи меня, ночь, ослепи!

Дай забыть эту жуткую повесть,

Где над кровью волчьей любви

Торжествует людская подлость.

Вера Бурдина, Кингисепп

ВОЛКИ

Мы – волки, и нас по сравненью с собаками мало. Под грохот двустволки год от году нас убывало. Мы как на расстреле на землю ложились без стона. Но мы уцелели, хотя и живем без закона. Мы – волки, нас мало, нас, можно сказать, - единицы. Мы те же собаки, но мы не хотели смириться. Нам блюдо похлебки, нам проголодь в поле морозном, звериные тропки, сугробы в молчании звездном. Вас в избы пускают в январские лютые стужи, а нас окружают флажки роковые все туже. Вы смотрите в щелки, мы рыщем в лесу на свободе. Вы в сущности – волки, но вы изменили породе. Вы серыми были, вы смелыми были вначале. Но вас прикормили, и вы в сторожей измельчали. И льстить и служить вы за хлебную корочку рады, но цепь и ошейник достойная ваша награда. Дрожите в подклети, когда на охоту мы выйдем. Всех больше на свете мы, волки, собак ненавидим.

Владимир Солоухин

Охотники знают, что волк, попавший в капкан, часто перегрызает лапу, но уходит на свободу.

ПРОПИСКА

Дворовую собаку

И кошку из подвала

В новую квартиру

Хозяйка прописала.

Все потому, что кто-то

Живой нам рядом нужен,

Чтоб проявлять заботу,

Отдавая душу.