На милость дня. Былинки

Непонятная народу война в Чечне идет уже десять лет, и конца ей не видно. Она то вспыхивает штурмом Грозного, то затихает Хасавюртовским соглашением, по которому Россия предает всех своих пленных, которых чеченцы превращают в рабов, то использует мощную штурмовую авиацию и установки «Град», после залпа которых остается только выжженная земля, то вводит милицейские отряды ОМОНа из разных городов и весей необъятной Родины, а то и армейские подразделения. Линии фронта нет, равно как нет и объявленного военного положе­ния, при котором солдат, например, должен стрелять в каждого, нарушив­шего комендантский час. Войну называют «контртеррористической операцией».

ШЕСТАЯ РОТА

Экран, словно волчее око, горит,

сегодня событий излишек.

Мне вовсе не стыдно, я плачу навзрыд

о гибели русских мальчишек.

Десантная рота, принявшая бой

в чеченском ущелье лесистом,

той ночью Россию закрыла собой

от пуль и ножей террористов.

Ни слова упрека суровой судьбе –

патронов, спасибо, в достатке.

Один к двадцати! Вы представьте себе,

каков был накал этой схватки,

как дрались ребята в кромешной ночи,

надеясь еще на подмогу…

Теперь объясняйся, а лучше молчи,

ответишь когда-нибудь Богу.

Игорь Кравченко, СПб

 По данным Министерства обороны России, с сентября 1999 года в Чечне погибли почти 3,5 тысячи человек (в Афгане, как только признались официально, мы потеряли 160 тысяч солдат!) А утверждали – 15 тысяч! Но это официальные данные. По всей Руси на любом кладбище вы обязательно обнаружите памятник с надписью: «Погиб при исполнении воинского долга». Дата смерти подтвердит вам, в какой стороне был убит двадцатилетний солдат. А сколько неизлечимо больных и раненых этой проклятой «войной»?

Одной рукой не бьют в ладоши,

А у него одна рука,

А парень смирный и хороший,

В Чечне был смел наверняка.

За что мы дедов потеряли

И молодых еще отцов

На Мировой, мы это знали,

За что сейчас, в конце концов?

А на груди его награда.

Да пусть их будет двадцать пять,

Когда он девушку как надо

Не может лишний раз обнять.

А жизнь его еще в начале

Всех трудовых его наук.

Слова значенье потеряли:

«Трудись не покладая рук».

Иван Николюкин

 Наши военные оказываются в положении, когда воевать им приходится по законам военного времени, а отвечать за них – по «мирным законам». Один за другим следуют суды над офицерами, выполняющими устные приказы начальства. Трижды судили  командира танкового полка полковника Юрия Буданова, застрелившего девушку-снайпера; его дважды оправдывали суды, три раза проводили судебно-психиатрическую экспертизу, но чеченские деньги сделали свое дело - кавалер боевых орденов получил 10 лет тюрьмы. Судите сами: спрятать снайперскую винтовку в укромное место - секундное дело; убитый солдат есть, но «мирные жители» ничего слыхом не слыхивали.

Судят полковника русского,

Судит надменный Кавказ

Воина - нашего - русского,

Армию судят, всех нас!

Судят танкиста,  юродствуют.

В клетку, как волка, его...

Лгут откровенно и злобствуют

Злобою мира сего.

Витязя честь и достоинство

Втоптаны в местную грязь.

Где ж ты, Небесное воинство,

Встань, благоверный наш князь!

Братья, ужели в Ростове

Мы своего предадим,

Как предавали во Пскове

Русского мира пути,

Как предавали на юге

Братьев своих и отцов...

Чьи же мы, Господи, слуги?

Вновь мы в руках подлецов.

Мир обнажился врагами:

Нет у России друзей.

Русский полковник, Бог - с вами,

Истина снега белей.

Людмила Скатова, Великие Луки

Точно так же повторяется история с группой спецназа капитана Ульмана: автомобиль не остановился по приказу военных, это же война — не игрушки - получен приказ от начальства стрелять на поражение, и теперь спецгруппу по проверенной будановской схеме третий раз подвергают суду: дважды оправдали, третий раз, по всей видимости, упекут на зону. Денег у чеченцев хватает, да и судьи запуганы. Как, научите, воевать в таких условиях? Поражаюсь, что люди вообще остаются верными воинской присяге.

Наши войска прижали чеченцев к горам в преддверии зимы, еще малое усилие - им конец, но наше командование дает приказ отступать. Почему?..

Был в семье единственный наследник,

С пацанами долго не везло,

Был потом уже кавказский пленник, -

Гроб его поставили в село…

Собрались вокруг тесней, колхозом,

Душу малость водкой подогрев,

В ту войну все выплакали слезы,

Просто так сидели, онемев.

Лишь молилася одна старушка,

Вся уже сама как соль земли,

На краю России, в деревушку,

Паренька – кормильца привезли…

Роберт Черняк

 Каждый день везут «груз 200» в Россию, каждый день взрывают «мирные» чеченцы за деньги фугасы под грузовиками с военными. Преступников, как правило, обнаружить не удается. Но как только происходит что-нибудь значительное, наподобие захвата «Норд-Оста» или школы в Беслане, опять наши военные начинают шевелиться, имитируя бурную деятельность. Ладно, оставим военную сторону вопроса. Но деньги! Деньги в Чечню уплывают самолетами, пароходами, чемоданами, банковскими авизо и просто по самораспределению. Знаете, что за разрушенный дом местный житель получает, кажется, 10 тысяч долларов? Поди докажи, кто его взорвал. Еще один парадокс: идет нешуточная война, а мы вбиваем миллиарды рублей в восстановление экономики республи­ки. Видели, наверное, по ТВ, как горят взорванные новые газопроводы, как взрывают новые школы и жилые дома. Так может, обождать с восстановлением? Нет, кому-то очень нужно, чтобы в Чечню рекой лились деньги. И последнее, непатриотичное. Россия и так разваливается по швам, мы без парашюта летим в пропасть. Поражение в Афганистане разрушило СССР, безконечная бойня в Чечне развалит Россию. Да пропади она пропадом, эта Чечня с ее «свободолюбивым» народом! Пусть на собственном горбу - а они работать не любят - поднимают свой гористый клочок земли и живут в свое удовольствие. Русские жизни дороже их низкосортной нефти!

О, эти чудо-одуванчики,

льняными бывшие и рыжими –

совсем, как новобранцы-мальчики,

паленым ветром бриты-стрижены.

Они по отчим неугодиям

встают рядами поределыми.

Иль жмутся к воинским надгробиям

с их матерями поседелыми.

Ужели им (уже не верится)

под всхлипы вешнего соловушки

весной венки сплетали девицы

и водружали на головушки?..

Ужель совали им в карманчики

гостинцы ласковые матушки?..

Вчера лишь – маменькины мальчики…

Сегодня – русские солдатушки.

Они взойдут на поле ратное

и сложат буйные головушки…

И – отцветут цветочки ранние –

недолгие, как вдовьи солнышки.

Диана Кан, Самара

А пока... пока молодой местный парень дружелюбно курит с омоновцем, крепко жмет руку, а ночью возьмет припрятанный в схроне автомат и пойдет уби­вать «неверных». Аллах акбар!

МОЛИТВА ЧЕЧЕНКИ

Чеченка седая сегодня, как прежде,

взывает к Аллаху в привычной надежде:

- Всевышний Творец, не суди меня строго,

прошу для себя и народа немного:

ты не пожелал даровать нам победы,

но все же уменыль по возможности беды.

Пусть русская власть восстановит больницу,

чтоб я и другие могли подлечиться,

больница сегодня в порядке едва ли,

заложников там мои внуки держали,

все  стены прострелены,   выбиты  стекла,

пожалуй, и краска от крови отмокла.

Еще я прошу милосердное небо -

пусть русская власть даст и пиши и хлеба -

свой хлебушек нам не взрастить и подавно —

мой сын заминировал поле исправно.

Пусть русские школу построят нам дружно,

пусть русский учитель приедет, так нужно.

А прежнего муж расстрелял, это точно.

Аллах всемогущий, все в мире непрочно,

но все-таки нужно чеченцам учиться,

кто знает, что с правнуками приключится?

Пусть внуки, и сын мой, и муж мой вернутся,

уйдут от суда, от расстрела спасутся,

ведь русская власть обещает прощенье,

а я приготовлю для всех угощенье,

такими родными приятно гордиться,

оружие спрячем - потом пригодится!

Марина Струкова

РАССКАЗ ДЕСАНТНИКА

Мне не забыть – я был еще салагой, частенько в пятки пряталась душа, свой первый бой я принял под Салангом, накрыли духи нас из ДШК. По штату мы – воздушная пехота. Береты и тельняшки на виду… Но только погибать кому охота… чтоб возвращаться в цинковом гробу?! Заняли круговую оборону, стал крепостью подбитый БМП. Решили экономней жечь патроны – по одному оставили себе. Душманы цепью двинулись с вершины. Они решили нас схватить живьем: - А ну-ка, к бою, русские мужчины, сейчас врагу мы спляшем и споем. Нет, этот крик не выкинешь из песни. Он до сих пор стоит в моих ушах. Его нам выдал Кузнецов из Пензы, чтоб разогнать невыносимый страх, у нас у всех прошло оцепененье, пропала дрожь в коленях и в руках. Мы поняли – попали в окруженье, не где-то на равнине, а в горах. И вот готовы все гранаты к бою. Давным-давно затворы взведены. Осталось лишь пожертвовать собою во имя необъявленной войны. – Ребята, подпускай душманов ближе! – командует отважный Кузнецов. Я, как теперь, глаза афганцев вижу, еще живых, еще не мертвецов. Они идут на нас сплошною цепью, которой нет ни края, ни конца… Я взял на мушку в прорези прицела высокого чернявого юнца. Не слышал я раскатистого залпа, ствол АКМа сразу стал горяч… Душмана я срубил из автомата. Я отстрелил ему башку, как мяч. О, сколько их отправилось к Аллаху! А может быть, они попали в ад? Как ни суди, но духи дали маху, неся потери, отошли назад. О бое том не развожу турусы. О нем я просто часто вижу сны. Сюжет один: десантники не трусы, никто из нас не наложил в штаны. Тогда на жертвы были мы готовы. Вставал вопрос: - За что нам погибать? В Афгане нет родни у Кузнецова и у меня ее тут не видать. Я не попал в погибших скорбный список, хотя, как все, я тоже рисковал… Здесь не служили отпрыски министров, зато Серега смертью храбрых пал. Он подорвался на пехотной мине, когда из боя выводил салаг. Его могила заросла полынью, а помнит Кузнецова лишь Саланг.

Сергей Пономарев, Оренбург

КЛЯТВА ВОИНА

Хватит болтать о правах человека

И тоску нагонять!

Я встаю за ребенка-калеку

И заложницу-мать!

С марша в бой. Поредела рота.

Не повернула вспять.

Если сегодня война – работа,

Я иду убивать!

Больше России не быть в униженье,

Я соберу долги.

Здесь мой последний рубеж и сраженье.

Господи, помоги!

Владимир Шемшученко, СПб