На милость дня. Былинки

Господь прочтет мой дневник…

Здравствуйте, дорогой о Господе Александр Григорьевич! Поклон вам из далекого города Морозовска.

Спасибо вам еще раз за «Записки», за книгу «Страницы души» — приятно утешили они меня. Я — инвалид, я ничего особенного в своей жизни не делаю, только терплю недуг… Наверное, каждый бы вел себя так же, как и я в моем положении. Тут дело в том, что не надо терпеть с обидой на судьбу, не надо искать виноватых (медицину, генетику или предков, совершивших «родовой грех»): все у Бога разумно построено и предельно полезно для нас. Когда это понимаешь, тогда и терпится легче, и даже окрыляешься как-то: ведь Там не будет ни болезней, ни печали, и всякую слезу утрет Он. Разве ради этого не стоит потерпеть?

Я раньше записывал свои мысли в тетради под названием «Вера. Надежда. Любовь». Проще сказать, писал свой дневник и не считал это чем-то особенным. Ведь дневники пишут многие, — правда, по-разному, потому что по-разному видят происходящее. Я стараюсь смотреть на все с токи зрения Православия — это наиболее правдивый подход. Писал о том, что наболело на душе: от избытка сердца глаголали уста. Писал для себя, потому что некому было выговориться. Порою говорил себе: «Пишу все это Богу. Ведь Он читает же мои дневники». Иногда хотелось написать что-то в газету — не для того, чтобы прославиться, а чтобы помочь какому-нибудь одинокому человеку — хотя бы одному. Я бы тогда почувствовал небезполезность своей убогой жизни. Потом я оставил это дерзкое желание и вновь взялся за дневники. Я собирал в них коротенькие семейные рассказы и были. Этих рассказов собралось у меня очень много. Думал тогда так: «Вот найдут однажды мои внуки и правнуки эти дневники и узнают, как взрослел духовно их предок — дед Игорь. Может, что-то и пригодится им из моего жизненного опыта?» Снова появились мыслишки опубликоваться. Лукавые мыслишки, честолюбивые! И, чтобы избавиться от них, я сжег свои дневники.

Теперь-то я понимаю, что все это было очень глупо. Но, видимо, бес крутил меня тогда… Может быть, это малодушие?.. А может быть, Бог так пресек рождающуюся во мне гордость, которую я не заметил? Не знаю. У нас сейчас и так достаточно таких «православных» авторов, которые сами с ума сходят и других хотят свести. Я не хотел бы попасть в их число. В православном творчестве много искушений для честного писателя. Например, эмоциональность и многословие с Православием не сживутся — это я читал у святых отцов и опасаюсь теперь за себя: если я начинаю писать, меня «несет» в многословие.

Я сейчас не пишу, и не молюсь, я занимаюсь ремонтом. То есть, этот период уже, к счастью, миновал, и теперь я с ужасом замечаю, что за два месяца ремонта не прочел ни одной строчки из святых отцов, ни одной главы из Евангелия, молитву творил на скорую руку, да и вообще забыл обо всем духовном. А когда обустройство закончилось, когда я уже любовался достигнутым и «вожделенным», пришла такая мысль: «Неужели ради этого ты с таким рвением отдавал свои силы и средства?! Неужели это того стоило?» Нет, дело делать надо, но прежде каждого дела должна идти молитва, да и в работе молитву нельзя забывать, вдвойне молиться, и, уповая на милость Божию, идти к завершению работ. Вот тогда земные дела не станут нам в погибель.

Вот и все. Поклон всей редакции. Храни вас Бог!

р.Б. Игорь Смирнов

Брат во Христе Игорь! Вопросы, которые вы поднимаете, касаются православного смирения в творчестве и не так просты для ответа, как может показаться на первый взгляд. Но то, что святые Отцы призывали вести духовные дневники, безспорно. Другое дело, когда мы непременно хотим, чтобы наши несовершенные мысли стали широко доступны людям через книги, газеты, etc. Как на духу говорю вам, я очень боялся писать на православные темы, тем более книги, хотя уже имел достаточный журналистский опыт. Обратите внимание на мои первые книжки – они усеяны изречениями святых Отцов, в них нет спорных богословских тем.

Бывает, боль твоя наружу

Не может вырваться никак,

И что-то смутно гложет душу,

И на душе тревожный мрак.

Когда во рту больные зубы,

Вот так какой-то защемит,

Гадаешь, поджимая губы,

Не зная сам, какой болит.

Когда ж среди корявых дупел

Болящий зуб, как некий звук,

Почуял, языком нащупал

Ее пульсирующий стук –

Боль не стихает. Но от века

Страшится хаоса душа.

И даже в боли человеку

Определенность хороша.

Фазиль Искандер

Наша задача – как можно глубже проникнуть в собственную душу, найти и извлечь на свет Божий давние и забытые, или по ложной стыдливости не сказанные на исповеди грехи. Начав эту работу, вы убедитесь,  количество их столь велико, что вы не могли себе даже представить. Относительно вашей многословности вам нужно посоветоваться с духовником. Не сколько лет назад я тоже страдал оттого, что не мог остановиться, пока не выскребу все до донышка. А после этого долго болел душой; только Причастие и спасало. Теперь я и говорю посторонним не все, а если говорю, то не болею. Возможно, так Богу угодно…

Несомненно, писательство и гордыня рядом ходят. Вы приводите слова св.прав.Иоанна Кронштадтского: «Светские литераторы, писатели при жизни своей сами делают себя богами… Самомнения бездна, смирения мало. Писатели стараются угодить в своих сочинениях всему миру, а о Боге и угождении ему не думают. Но «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Зак.4,6). Будем по мере сил угождать Богу – и Господь все управит. Простите за скудоумное выражение мыслей. Искренне, Александр Раков.

«Хочешь ли познать Бога? Познай прежде себя самого». Авва Евагрий

В санях и бричках наши предки

Скакали на перекладных.

В дороге делали заметки

О впечатленьях путевых.

От тряски нудной и жестокой

Им было не сомкнуть очей.

Обозревали бойким оком

Все до последних мелочей.

А мы летаем над Россией,

В салонах дремлем взаперти

И, кроме облаков и сини,

Не видим ничего в пути.

Светло, просторно и не сыро.

Покой, ей-Богу, благодать.

Враз можно облететь полмира

И ничего не увидать.