Владыка

Смерть в «Северной короне»

Николай Коняев

1. В ночь на второе ноября в келье Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владыки Иоанна долго не гас свет. Уходящий день (по церковному календарю — девятнадцатое октября) — день памяти святого мученика Уара, тезоименитства святого Иоанна Кронштадтского, день прославления новомучеников — для Владыки выдался хлопотным, безпокойным. Ночью по неизвестной причине — ее так и не удалось выяснить — начисто выгорел свечной цех возле семинарии на Обводном канале. Епархия осталась без своих свечей. Еще — пришло приглашение на презентацию пятилетней годовщины банка «Санкт-Петербург». Нужно было решать: ехать туда или нет? Первый порыв — отказаться от приглашения — вступал в противоречие с доводами рассудка. На сборище будут богатые люди, в помощи которых после разорительного пожара епархия остро нуждалась. Кроме того, до Владыки дошли слухи, что на презентации появится и мэр Собчак. Уже два года, после осени девяносто третьего, Владыка не мог встретиться с ним. Встреча же была необходима. Два года не решался уже, казалось бы, решенный вопрос о возвращении Александро-Невской Лавры Православной Церкви.

Все, близко знавшие Митрополита Иоанна, свидетельствуют, что он был мягок и добр. Не считаясь со своим высоким саном, охотно вникал в заботы нуждающихся людей, оказывал им духовную, а порой и материальную поддержку. Он был исключительно скромен в быту. Носил заштопанную старенькую рясу, постоянно ограничивал себя в питании. Свою пенсию Владыка так ни разу и не держал в руках. Когда назначили ее, выписал доверенность и поручил раздавать деньги нуждающимся. Он всегда любил вспоминать святителя Филарета: «Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божиими...» Еще он часто повторял слова святого Иоанна Кронштадтского: «Помни, что Отечество земное с его Церковью есть преддверие Отечества Небесного». Да... Этот мягкий и нетребовательный в быту человек умел быть и твердым и решительным.

Однако вернемся в ноябрьскую ночь девяносто пятого года, в келью, где долго не мог заснуть томимый недобрыми предчувствиями Владыка.

Келья была обставлена очень незатейливо. Простенький письменный стол, за которым обычно и работал Митрополит. Книжные полки. Старомодная никелированная кровать, привезенная Владыкой из Самары и принадлежавшая еще Митрополиту Мануилу. Иконостас. Над кроватью — портрет Иоанна Кронштадтского...

Домашние вспоминали потом, что в эту ночь Владыка молился особенно долго. Нам не известно, какие молитвы читал он, но, может быть, в день тезоименитства святого припомнились ему слова из молитвенного воззвания Иоанна Кронштадтского: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится Имя Твое в России! Да приидет Царствие Твое в России! Да будет воля Твоя в России! Ты насади в ней веру истинную, животворную!..»

Долго не гас свет в окошке кельи. Долго молился Владыка.

2. Личный врач Митрополита Иоанна, Валентина Сергеевна Дюнина, увидела в эту ночь сон. Приснилась ей подруга из Самары — Надежда, которая уже давно была больна... Показывая на составленные рядом и покрытые ковром журнальные столики, она сказала: «А знаешь, как хорошо лежать на этом!»

За завтраком Валентина Сергеевна рассказала свой сон Владыке, который тоже хорошо знал болящую Надежду. «Там все в порядке», — утешил Владыка.

Днем Валентина Сергеевна все-таки позвонила в Самару, поговорила с Надеждой. Но там — слава Богу! — все было хорошо.

Когда пришло время делать процедуры — Владыку мучила болезнь ступней — и Валентина Сергеевна вошла в его келью, Митрополит Иоанн, лежа в постели, писал дневник. В последние годы Владыка часто работал лежа. Для этого была сделана специальная подставочка. Обычно Владыка продолжал заниматься своей работой и во время процедур. На этот раз он прервался.

— Пришла дочка — ставим точку, — улыбнулся он и отложил тетрадь.

Вся жизнь Валентины Сергеевны Дюниной связана с Владыкой Иоанном. Впервые она увидела его, будучи четырехлетней девочкой. Увидела в церкви и запомнила. Потом Иоанн уехал учиться в Ленинградскую Духовную Академию, и новая встреча произошла как бы по ошибке. Однажды Иоанн попросил разыскать «Евгению с чадами», но его келейница подумала, что речь идет о матери Валентины Сергеевны, и привела ее.

«Отец Иоанн внимательно посмотрел на маму и сказал: “Не та. Но, наверное, так Богу угодно”. Мне тогда было одиннадцать лет, но он разговаривал со мной как со взрослой и сразу взял под свое руководство. С тех пор лет сорок минуло...»

Когда Валентина Сергеевна закончила школу и приехала в Самару посоветоваться, кем — врачом или учителем — стать, Владыка Мануил — Валентина Сергеевна и вопрос не успела задать — благословил поступать в медицинский институт.

— Он-то... — кивнул Митрополит на проходившего невдалеке отца Иоанна, — больной-больной будет...

Послушаем еще один рассказ Валентины Сергеевны...

«Как-то Владыка благословил меня купить пять саженцев яблонь для нашей дачи. Я поехала со своим родственником на рынок, выбрала пять деревец, а дядя Сеня меня уговаривает: “Купи еще, смотри, краса какая, не пожалеешь!” Маялась я, маялась, но все-таки поддалась на уговоры, купила и шестое. Посадили мы саженцы. Прижились они хорошо, в рост пошли, листики выпустили. А тут и Владыке пришло время приезжать. И вдруг шестая яблонька возьми да и засохни, да так, что коричневая вся стала, страшная.

Приехал Владыка. И тут же — к засохшему деревцу: “Это что такое?” Ну, я ему все как есть рассказала: “Теперь, Владыко, я ее выкопаю...” А он мне: “Запиши-ка лучше в свою тетрадочку, что значит не слушаться духовного отца! А яблоньку эту не тронь, только каждый день поливай”, – и перекрестил деревце. И что бы вы думали? Отошла наша яблонька. Вот и в этом году она вся-вся усыпанная яблоками стояла. А мы с тех пор так ее и зовем – “яблоня непослушания”».

3. Близко знавшие Митрополита Иоанна люди утверждают, что он был сильный молитвенник. Молился Владыка и перед тем, как отправиться туда, куда так не хотелось ему ехать. Домочадцы вспоминают, что вскоре после совещания, простившись с настоятелями, Владыка почувствовал безпокойство. Резко поднялось давление.

Валентина Сергеевна попросила, чтобы Владыка взял и ее, но Владыка отказался. Настаивать Валентина Сергеевна не стала.

— Благословите меня... — попросил Владыка у вышедших проводить его к машине домочадцев. И склонил голову. Просьба была столь неожиданной, что все растерялись.

— Господь вам подскажет, Владыка, — проговорила Валентина Сергеевна, — подскажет, что сказать, а что смолчать...

Владыка кивнул и сел в белую «Волгу». Вместе с ним в машину сели келейник Петр и протоиерей Павел Красноцветов. Густо шел снег...

Без десяти минут восемь белая «Волга» Митрополита остановилась у «Северной короны». Келейник Петр посоветовал не снимать зимнюю рясу, но Владыка оставил ее в машине. Опираясь на посох, шагнул к распахнувшейся перед ним двери отеля — последней двери, сквозь которую суждено было ему пройти в этой жизни... Жить ему оставалось чуть более часа...

4. Гостиницу «Северная корона» начинали строить сербы, но достраивала уже турецкая фирма. Строительство затянулось, и приспособить гостиницу к питерскому климату пока не успели. В холле, где уже собирались приглашенные на банкет, гуляли сквозняки. Было холодно. Владыка, оставивший зимнюю рясу в машине, сразу замерз...

— Мы здесь совсем чужие... — сказал, глядя на собравшихся банкиров, протоиерей Павел Красноцветов.

Подобно бедному и назойливому просителю, Митрополит томился сейчас в каком-то непонятном ожидании в неуютном, продутом сквозняками холле «Северной короны». Ждали прибытия Собчака. Собчак задерживался. В начале девятого — Собчака еще не было — официанты принялись разносить соки. Владыка благословил желающих выпить. Самому Владыке стакан принесли отдельно. Он отпил глоток и отставил стакан. Сок был ледяным.

Теперь уже все увидели, как замерз Владыка. И снова келейник Петр предложил принести из машины зимнюю рясу, но снова Владыка отказался.

— У вас не найдется какого-нибудь теплого помещения, где можно посидеть... — спросили у пробегавшего мимо администратора.

— Да-да, — на ходу ответил тот. — Вот туда пройдите, пожалуйста.

Но дойти до указанного предбанничка не успели. Когда двинулись к ступенькам лестницы, в холле вдруг наступила тишина. В вестибюле гостиницы появился Собчак.

«Как чувствуете себя?» — Собчак протянул руку Митрополиту. Холод еще больше усилился. Владыка внимательно смотрел на стоящего перед ним мэра. Как всегда, тот был самоуверен.

— Благословите, Владыка... — прервала затянувшуюся паузу Людмила Нарусова, жена Собчака. Митрополит поежился от сковывающего его холода и поднял руку для благословения...

Стоявшие рядом с Митрополитом Иоанном спутники вспоминали потом, что, когда Владыка поднял руку, возникло такое ощущение, словно он увидел что-то неожиданное. Он смотрел не на Нарусову, не на Собчака, а куда-то сквозь эту чету. Пальцы его, сжимавшие посох, разжались, Владыка, подхваченный сзади келейником Петром, медленно начал оседать, валясь на пол. Чета Собчаков отскочила от умирающего Владыки...

Как-то Митрополит вспоминал случай, что произошел, когда ему было шестнадцать лет. Тогда, на танцплощадке, словно бы пелена спала с глаз: он увидел вдруг очищенным взором не веселящихся людей, а их настоящих хозяев — кривляющихся бесов, от которых исходил леденящий душу холод. Юноша бежал с танцплощадки. Бежал ко Христу... Ко Христу отошел он и сейчас, спасаясь от надвинувшейся на него леденящей стужи...

5. Было двадцать часов тридцать пять минут, когда Владыка упал в холле «Северной короны». Произошедшее было настолько неожиданным, что не могло не вызвать смятения. Кто-то хлопотал, чтобы вызвать скорую помощь, чтобы сообщить в резиденцию. Кто-то уже сделал это по радиотелефону. Собчак сказал, что скорая уже вызвана по его каналам. Скорая прибыла через пятнадцать минут. В этой, вызванной по спецканалам машине не оказалось необходимых лекарств. Сердце Митрополита остановилось. Протоиерей Павел Красноцветов читал отходную. Ушел из нашего мира Митрополит Иоанн. Выкраивая время среди своих многотрудных забот, снова и снова взывал он к нам в своих книгах: «Люди, люди!.. Несчастные, заблудшие, возлюбленные соотечественники мои... Одумайтесь, исправьтесь, взгляните здраво — на что вы тратите свои силы, ради чего истощаете таланты?.. Богатство? Власть? Почет? Что из этого вечно, что сможете вы взять с собой, когда, окончив земной путь, предстанете пред Высшим Судией человеческих поступков, слов и помыслов, Всеведущим обличителем наших тончайших сердечных движений?» Нет! Смерть не конец жизни... И не потому ли, не зная, что ждет всех нас в конце земного пути, так внимаем мы рассказам о последних минутах любого человека? И не зная, мы все-таки знаем, что эти минуты — самые главные для любого из нас...

6. К ночи снегопад утих. Засыпанный снегом город сделался чистым и светлым...

В резиденции тело Митрополита Иоанна положили на сдвинутые журнальные столики, те самые, что видела накануне во сне Валентина Сергеевна Дюнина. Столики покрыли ковром. В изголовье поставили образ святого Иоанна Кронштадтского. На табуретке — свечи...

Говорят, что Владыка долго не остывал. Читавший Евангелие священник в два часа ночи дотронулся до руки Митрополита. Рука была теплой.

Зачем-то на всякий случай позвонили в больницу.

— Бывает такое?

— Нет... — ответили там. — Но у вас все может быть.

Владыка остыл, только когда его перевозили на отпевание в Александро-Невскую Лавру. Но в Свято-Троицком соборе, во время отпевания, рука Владыки снова сделалась теплой...

Эта духовная теплота ощущается и на могиле Владыки. Зима в этом году выдалась холодной, но у могилы возле монастырской протоки тепло...

Тысячи петербуржцев пришли проститься с Владыкой. Свято-Троицкий собор оказался неспособным вместить столько народа, и люди часами стояли на улице, на холоде. Время от времени из храма выносили потерявших сознание людей... Собор был открыт всю ночь...

И не только петербуржцы пришли в тот день в Александро-Невскую Лавру. Проститься с Владыкой ехали люди из Москвы, из Самары, из больших и малых городов России, из самой дальней дали, до которой достигало слово Владыки. Перечислять даже самых именитых людей, пришедших к Свято-Троицкому собору, — занятие непосильное. Проще сказать, кого тут не было. Не было Анатолия Собчака.

Ровно семь месяцев спустя, когда, вопреки всем прогнозам, Собчаку пришлось уйти, я включил телевизор и увидел, как самоотверженно отбивается ведущий от звонков горожан.

«Лежачих не бьют!» — повторял ведущий и все верно говорил он. Мы — православные... И Бог с ним, с Собчаком... Бог ему судья.

Владыке — слава Богу! — уже не страшны были камеры. Похоронили его в архиерейском уголке на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. Здесь и могила святого Митрополита Вениамина. Здесь вся история Русской Православной Церкви, весь крестный путь, пройденный ею в этом веке. Путь, который и сейчас так же тяжел, как и семьдесят лет назад.

2 ноября 1995 года на 69-м году жизни преставился Высокопреосвященнейший Иоанн, Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Три дня спустя сонм священнослужителей во главе с Митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием совершил чин отпевания в Троицком соборе Александро-Невской Лавры. Владыка был погребен на Никольском кладбище этого монастыря, возвращенного Церкви его стараниями.

Владыка Иоанн войдет в историю Русской Православной Церкви и в сердца тысяч христиан как мудрый и добрый пастырь, ревнитель веры и благочестия. Его проповеди и духовные труды разбудили множество душ не только в нашей епархии, но и по всей России...

Отошел ко Господу праведник, молитвенник за Церковь и Отечество. Хочется верить, что и за гробом он не оставит свое предстательство за петербургскую паству. Ибо если не он, то кто же?..

Решением Святейшего Патриарха Алексия II до избрания нового правящего архиерея управляющим Санкт-Петербургской епархией назначен Преосвященный Симон, епископ Тихвинский.