Владыка
Русские
Помним ли, знаем ли мы,
что означает быть русским? Что для этого надо?
Достаточно ли иметь соответствующую запись в паспорте
или требуется нечто еще? Если требуется, то что именно?
Ответить на эти вопросы — значит обрести точку опоры в
восстановлении национально-религиозного самосознания,
опомниться после десятилетий атеистического
космополитического забытья, осознать себя — свой путь,
свой долг, свою цель. Для этого надо прежде всего
вернуть народу его историческую память. Только вспомнив,
«откуда есть пошла русская земля», где, в какой почве
окрепли благодатные корни, в течение десяти веков
питавшие народную жизнь, можно правильно ответить на
вопросы, не ответив на которые, не жить нам дальше, а
догнивать. На этом пути не обойтись без Православной
Церкви, древнейшего хранилища живой веры и нравственной
чистоты. Без ее любовного, отеческого окормления —
запутаемся и заблудимся, утонем в пучине противоречивых
стремлений, честолюбивых амбиций, лукавых советов.
Православность —
непременное качество всего русского в его историческом
развитии. Понятия «русский» и «православный» слились
воедино. Так было, пока Россию не разъединили насильно —
с умыслом, злонамеренно и расчетливо. Знали: чтобы убить
Россию, начать надо с осквернения души...
Два Рима пали в ересях и
суетных соблазнах мира сего, не сумев сохранить
благоговейную чистоту веры, чистое и светлое
мироощущение апостольского Православия. Первый —
наследник мировой империи языческого Рима — отпав в
гордыню католицизма. Второй (Византия) — поступившись
чистотой Церкви ради сиюминутных политических выгод,
отданный Богом на попрание иноверцам, последователям
Магомета. Третий же Рим — Москва, государство народа
русского, и ему всемогущим Промыслом Божиим определено
отныне и до века хранить чистоту Православного
вероисповедания, утверждающего конечное торжество
Божественной справедливости и любви. Так к XVI веку
определилось служение русского народа, таким он его
понял и принял. Так что ключ к пониманию русской жизни
лежит в области религиозной, церковной, и не усвоив
этого, не поймем мы ни себя, ни свой народ, ни свою
историю.
Понятие «русский» не
является исключительно этнической характеристикой.
Соучастие в служении русского народа может принять
каждый, признающий Богоустановленность этого служения,
отождествляющий себя с русским народом по духу, цели и
смыслу существования, независимо от национального
происхождения.
С нами Бог — помним ли
мы об этом, русские люди? Разумеем ли, что сие не повод
для гордыни и возношения, но великий дар, ответ за
который держать России в последний день на Страшном Суде
Христовом? С нами Бог — когда мы боремся со злом в себе
и в мире, боремся без ненависти и мятежа, смиренно и
нелицемерно. Но делаем ли мы это? С нами Бог — когда мы
утверждаем «на земли мир и в человецех благоволение»,
оставив распри и ссоры, обиды и честолюбивые вожделения,
когда «едиными усты и единым сердцем», совокупив святую
ревность, жажду истины и стремление к праведности,
устрояем свое земное бытие. Но так ли мы живем? С нами
Бог — когда все силы наши направлены по велениям
совести, дабы управить жизнь личную и семейную,
общественную и государственную «во всяком благочестии и
чистоте», храня сознание высокого достоинства
человеческого, не уподобляясь скотам безсмысленным в
безоглядной погоне за удовлетворением страстей и
похотей. Но стремимся ли мы к тому?
Если русские люди сумеют
преодолеть междоусобицы и распри, искусственно
раздуваемые врагами нашего Отечества, — мы будем
неодолимы. Поэтому объединяться мы должны миром, а не
насильно. Применение силы допустимо и оправдано лишь
тогда, когда нет иного пути предотвратить большое
несчастье или обезпечить безопасность людей. Например,
во избежание межнациональных конфликтов или в борьбе с
обнаглевшей мафией.
Стыдно сказать —
официальные лица даже произносить слово «русский» в
своих выступлениях стесняются. Все норовят как-нибудь
обойти: то «российскими» людей назовут, то еще
что-нибудь придумают. Вот и получается, что в эпоху
«застоя» был у нас народ «советский», а сейчас —
«российский», а русского как не было, так и нет. Мы с
невероятной безпечностью относимся к своему
национальному достоинству, забывая, что до тех пор, пока
мы сами не научимся любить свой народ, свое Отечество и
его историю, свои святыни — мы и других не сможем
научить нас уважать. |