Владыка
Портрет Владыки
Архиепископ Уфимский и Стерлитамакский Никон.
С глубоким волнением
пишу это письмо. Часто происходят недоумения между
духовенством и архиереем, еще чаще между самим
духовенством и приходскими советами. Если до
архиерейской хиротонии Святитель был на послушании
приходском, — он знает, что не было бы таких недоумений,
если бы клирики полностью жили духовной жизнью по
правилам святых отцов и апостолов. Часто нет этого в
нашей жизни, часто мы забываем и первый пункт Присяги
перед хиротонией в священный сан, который гласит: «по
полном повиновении во всем своему правящему архиерею».
Не скрою, когда я под
водительством своего духовного отца и правящего архиерея
Владыки Иоанна проходил пастырское послушание в
Ульяновске, а затем был настоятелем кафедрального собора
и благочинным Ульяновской Епархии, то и у меня случались
искушения, в которых я каялся Святителю. Он рукополагал
меня во все степени священства, постригал в монашество в
Самаре и до самой своей кончины в Санкт-Петербурге
оставался моим духовным отцом. Он был великим старцем,
но в то же время простым абсолютно во всем. И у меня
бывало такое, по причине малоопытности и малодуховности
(а бес всегда рядом с нами), когда я иной раз мысленно
подвигался сделать наоборот, чем так, как благословил
Владыка.
Владыка редко наказывал
кого-либо очень строго, разве только за большие
канонические нарушения. Но всегда весьма скорбел и
сильно расстраивался. Даже мог из-за какого-то
нерадивого священника слечь по болезни в постель. Это
был человек высокой духовно-подвижнической жизни. Итак,
поступая иной раз против воли Владыки, думал, что он не
узнает. Ведь он далеко, за 275 км, в Самаре, и не знает
местных обстоятельств! Как же я был глуп. Не знал я
тогда, что епископ есть глава местной Церкви и каким бы
ни был, ему открывает Сам Господь.
Все приходит со
временем. Иной раз приеду к нему на прием, а он
расстроен. «Почему, почему такой-то отец не сделал, как
я велел? — с болью спросит он. — Ведь это не
по-духовному». Скажет: «Только один Господь знает, что
такое есть высокое архиерейское служение». Так
откровенно он сказал мне однажды, и я запомнил это на
всю оставшуюся жизнь. И никто не знает, сколько пролито
слез, сколько выпито лекарств и сколько безсонных ночей
провел Архиерей.
Теперь же я сам, сев в
архиерейское кресло, вволю испытал все ранее сказанное и
открытое мне старцем. Кто измерит, как рвется
архипастырское сердце ежедневно и ежечасно! Об этом
знает только один Господь. А сколько ответственности
перед Богом держит Святитель за своих
собратьев-священников — несть этому числа. Один пьет,
другой гуляет, третий исчез неведомо куда. Четвертый с
супругой не уживается. Пятый служит на большом приходе,
но видишь — ни стройки, ни заботы о благолепии храма
нет. И как с такими батюшками ни начнешь говорить о
помощи епархии, слышишь только одно: «У самих денег
нет». А когда хорошенько подумаешь, то скажешь себе:
«Все с собой не возьмешь... А если сию минуту Господь
возьмет жизнь, како ответим Безсмертному Царю?»
Владыка призывал всегда
к любви между собой, и сам так жил. Он непрестанно
говорил, что Митрополит Мануил, его духовный отец,
безконечно твердил, что священник в своем служении Богу
и людям пусть лучше горит, нежели тлеет. |